подсчётам в наших телах, преимущественно в кишечнике, живёт около двух килограмм микрофлоры…»
«Те самые „полезные бактерии“ из рекламы йогурта?»
«Вот-вот… Симбиотические организмы. Мы можем считать себя отдельными существами. Но им плохо без нас, а нам — без них. Наши иммунные клетки уже вряд ли могут вызывать такие сомнения. Ведь они — наши! Тем не менее, это весьма самостоятельные агенты, которые, к тому же несут в себе информацию о чужеродных генотипах, чтобы знать, кого атаковать. Есть и куда более древний пример… Примитивные безъядерные клетки — прокариоты — захватили внутрь своих оболочек бактерии, способные производить энергию. И те впоследствии стали митохондриями — органоидами, компонентами наших клеток, хотя всё ещё имеют собственную митохондриальную ДНК».
«Вы хотите сказать, что Феномен — это симбиотический организм? Или организмы…»
Доктор делает скептическое выражение и отрицательно качает головой.
«Не совсем так… Это сложнее. Ну, вот представьте… Что у вас и вашего оператора по два килограмма симбиотической кишечной микрофлоры на двоих. Но они не только участвуют в переваривании пищи, но и защищают, регенерируют, продуцируют стволовые клетки, обмениваются между собой информацией, и иногда могут составлять не два килограмма от вашей массы, а восемь, шестнадцать, тридцать два… Или даже больше.»
«Это довольно трудно представить…»
«А грибы представляете? Опята, к примеру».
«Конечно… Такие на ножке со шляпкой».
«Именно. Так вот в штате Орегон есть лес, где растут опята. И когда какой-нибудь грибник срывает один опёнок, потом другой, третий… Он ходит по лесу и тоже вряд ли может представить, что фактически это один организм, простирающийся в виде грибницы на девять квадратных километров».
«Удивительно…»
«И применительно к Феномену нельзя говорить ни о группе организмов, ни об одном организме, ни о колонии одноклеточных. Это и то, и другое, и третье. Поэтому лично я предпочитаю использовать термин — метаорганизм».
«Будем считать, что мы разобрались с этим…— деликатно прерывает ведущая.— Вернёмся к вашему сравнению с Оппенгеймером. Мы все помним, что его разработки вскоре повторили в нашей стране. Может ли такое случиться с Феноменом? И у наших западных оппонентов появится нечто подобное?»
«Это исключено!»— не задумываясь, отвечает учёный.
«Почему? Ведь все технологические секреты рано или поздно раскрываются…»— сомневается девушка, снова поправляя очки.
«Как я уже говорил прежде… Никаких секретов. Дело не в них. Повторить Феномена не так сложно. Но он не сводится к технологии своего создания. Это живая, динамическая, самоорганизующаяся система, которая постоянно эволюционирует на уровне каждой клетки… Как вся жизнь на нашей планете. Она явно зарождалась не один раз. Вероятно, даже зарождается прямо сейчас где-то на дне океана около „чёрных курильщиков“. Но выжить ей не суждено. Она будет сразу же поглощена господствующей формой. Именно поэтому мы имеем единое древо жизни. Все альтернативные формы подавляются. С Феноменом так же…»
По лицу Валерия Семёновича становится ясно, что он вошёл в своё неповторимое состояние восхищённо-благоговеющей экзальтации. Эта энергия. Эта увлечённость. Этот безумствующий энтузиазм. Эти образы, вырывающиеся прямиком из какой-то ницшеанской бездны. Я скучал по ним… Да, теперь мой добрый доктор абсолютно узнаваем.
«Это господствующая форма. Квинтэссенция биологических процессов. Явленный во плоти эволюционный бог. Вершина пищевой пирамиды. Консумент высшего порядка. Будучи однажды выпущен в биосферу, он уже не потерпит конкуренции. Это и делает его последним оружием, перед которым всё прочее оружие — бесполезно».
В студии возникает пауза. Ведущая подкаста, звучно проглатывает комок, подкативший к горлу. Натянуто улыбается.
«Что ж… Вы нас… Успокоили. Значит — прощай, оружие… А мы прощаемся с вами, уважаемые слушатели. Подписывайтесь на нас. До новых встреч! На волне науки».
* * *
«Ля! Да он просто крейзи!— комментирует улыбающаяся Агния, перегнувшись через моё плечо своей змеиной шеей и заглядывая в экран.— Но мужик крутой…. Батя наш?»
«Можно и так сказать…— нехотя отвечаю я и отдаю девчонке её смартфон.— Держи!»
Она деловито тычет по экрану своим пальцем.
«Подпишусь на них… Вдруг ещё чего интересного выпустят. Это прикольно. Наука, открытия, вся херня…»
Мы сидим в просторном помещении какого-то бывшего детского учреждения. Кажется, больница или интернат. Снаружи уже и не разберёшь. Весь фасад трёхэтажной коробки изъеден пулевыми отверстиями. Внутри почти всё вынесено или сломано. Коридорная система. Направо и налево в основном — то ли палаты, то ли комнатушки. На трёх-четырёх человек, судя по металлическим остовам кроватей. Вещей мало. Вероятно, персонал и всех жильцов всё-таки организованно эвакуировали. Валяются забытые игрушки. На одинаковых шкафчиках разные забавные наклейки. И стены вокруг нас расписаны сказочными персонажами. С каким-то непонятым щемящим чувством я оглядываюсь по сторонам. Что тут было? Столовая? Актовый зал? Скорее, какая-то игровая комната.
Противник любит располагаться в таких местах. Зачем вывозить мирняк, когда можно прикрываться им, как живым щитом? Потом всегда можно изобразить из себя славных защитников города. Показать кадры с окровавленным плюшевым мишуткой. Пустить слезу на камеру. Устроить плач из смайликов в соцсетях. Вот она поганая практика всех этих бесконечных «фортецей», которые нам приходилось брать.
Хорошо, что на этот случай есть мы. Те, кто, по словам нашего продюсера, «заходят громко и выходят эффектно». Но без единого выстрела. И что нам противопоставить никто не знает. И они не знали…
Нехотя провожу взглядом по тому, что полчаса назад было солдатами хунты, устроившими здесь свои позиции. Порванные части тел. Остатки формы на сухих пожелтевших костях. Целёхонькие броники и каски, которые ни от чего не смогли защитить. Разбросанное оружие, из которого не в кого было стрелять.
Я сижу на детском стульчике, сделанном добротно, кажется, ещё в середине 80-х. Агния свернулась рядом, прислонившись спиной к стеллажу с детскими книжками. Фрагмент ризомы тоненьким пульсирующим ручейком тянется к трупу, распластавшемуся у противоположной стены. Агния ещё ест, хотя уже погружена в свой смартфон.
«Тебе не говорили, что за обедом с телефоном сидеть нельзя?»
«Не-а… И потом это по делу»,— не поворачивая головы, отвечает девчонка.
«Ага, конечно… С подписчиками в комментах срёшься. Лучше скажи, когда с нами свяжется этот твой информатор?»
«Вот как раз с ним и пишусь! Вернее, с ней… И, кстати, это моя подписчица»,— отвечает Агния, корча победоносно-презрительную физиономию.
«Считаешь, ей можно доверять?»
«Не знаю…— напарница пожимает плечами, а потом со свойственной непосредственностью добавляет.— Если будет засада, то мы просто всех съедим. Включая её… Зачем нас обманывать?»
Я молча киваю. И вдруг замечаю что-то странное. Протягиваю руку, осторожно отведя волосы, касаюсь пальцами шеи девушки. Агния чуть вздрагивает. Прикрывает глаза, опускает руки с
