class="p1">Агния возвышается над развалинами какого-то строения. Сами собой расплётшиеся чёрные волосы извиваются на фоне серого неба. Что тут было прежде? Вроде какая-то придорожная кафэшка. Пока славные «воины света» не пришли и не устроили свой опорник. Что случилось с хозяином? Был ли он заряжен насранным в голову пропагандистским говном и сам предоставил им позицию? Или оказался согнан со своего места «волелюбным» поджопником? А может, в самом лучшем случае, закрыл всё на замок и сам давно покинул эту местность? Это уже не важно.
Куски стен, упавшие стропила и фрагменты обвалившейся кровли, оплетены жгутиками расползающейся ризомы. Повторяя ритм сердечных сокращений, по ним пробегают пульсации. Разросшаяся чёрная грибница уже незаметно проникла в почву на многие сотни метров вокруг. Она заполняет сливные коллекторы, проползает под вспучивающимся асфальтом, протискивается в щелях тротуарной плитки.
Все, кто не остались под завалом, пытаются скрыться в прилегающих дворах. Один неосторожно наступает на люк, через отверстия в котором уже проросли рецепторы. Ловушка срабатывает моментально. Биомассе внутри требуются доли секунды. Чугунный блин подскакивает вверх вместе с испуганным солдатиком. Восемь щупалец с острыми шипами цветком раскрываются под импровизированной тарелкой. Кушать подано. Солдатик орёт. Его приятель даёт в люк автоматную очередь. Чёрная жижа летит в стороны. Но уже слишком поздно. Кровожадные лепестки смыкаются на человеческой плоти, впиваются остриями в кожу, принимаясь заживо переваривать свою добычу. Утаскивают истошно вопящего человечка под землю.
Зависший в сотне метров шестимоторный дрон Холдинга беспристрастно снимает всё это месиво. Очевидно, маркетинговый отдел всё-таки прогнул штабных — трансляции снова ведутся. Сейчас сотни тысяч зрителей наблюдают за представлением онлайн. Многие безошибочно узнают почерк Агнии. Ну, разумеется! Девушки любят цветы. Что по этому поводу писал Бодлер? Вряд ли фолловеры проведут аналогию. Просто поставят лайк.
Оставшийся вояка стоит остолбенев. Не моргая дико выпученными глазами, раз за разом жмёт на курок опустевшего автомата. Бессмысленно смотрит, как по тротуару к нему подползает бурлящая биомасса. Я действую по старинке. Мне даже отчасти жалко его… Что ж ты не бежишь, дурачок? Так ведь совсем неинтересно. Чёрная субстанция быстро обволакивает берцы, ползёт выше. Боец падает на асфальт, корчась от боли. Обе ноги по колено оказываются обглоданы до костей. Молодой парень — лет двадцать, не больше — с жёлто-голубым шевроном на рукаве наконец-то делает попытку отползти. Сучит коленями без мышц, но только скребёт костяными пятками, не в состоянии оттолкнуться, пока ризома неторопливо поглощает его снизу вверх.
Его приятелей, успевших удрапать дальше, беснующаяся биомасса настигает у подъезда раздолбанной хрущёвки. Тонкие ленты, похожие на плоских червей, вырываются из решётки для чистки обуви. Обездвиживают и шинкуют свой обед. Человеческие тела, с влажным хлюпанием, разъезжаются на тонкие слайсы. В дворовую пыль выпадают чьи-то сизые кишки. По сути всё уж кончено. Мне теперь тоже, в общем-то, некуда торопиться.
В клубке вьющихся нитей я подхожу к безногому солдату. Он источает запах страха и моего пищеварительного сока. Широко распахнутые глаза и рот застыли в жуткой гримасе. Крик сменился булькающим хрипом. Рука сжимается, силясь поднять запасной рожок. Я отталкиваю его подальше носком ботинка. Солдат разочарованно стонет. Смотрит на меня умоляюще.
«Застрелиться хотел?— спрашиваю, он слегка кивает в ответ.— Понимаю… Убивать веселее, чем умирать. Правда?»
Он уже не может мне ответить, но я знаю ответ. Присев на колено, я осторожно беру его за шею. Послушная ризома тонкой змейкой спускается по запястью, отделяется от пальцев, забирается в открытый окровавленный рот, быстро взрезая спинномозговой канал, проникает в голову. Теперь солдатик уже ничего не чувствует. Ни как опорожняется его череп. Ни как внутрь проваливаются глаза. Ни как из пустых глазниц на растворяющееся лицо выползают кровавые червеообразные отростки. Я уже вижу его оголившийся скальп, но не убираю руку, пока совсем не перестаю ощущать ладонью пульс. Всё. Теперь всё. Ризома продолжает обгладывать его тело, насыщая моё. Пищевая цепочка в очередной раз завершилась так, как ей положено.
Я оборачиваюсь на Агнию и разбросанные вокруг останки. Она уже начала вбирать свои щупальца, но всё ещё позирует на развалинах. Улыбаясь подписчикам, записывает очередной видос. Что-то щебечет со своим неподражаемым малороссийским акцентом.
Признаться, я испытываю лёгкое неудобство. Не за её «шо» и «хэ», конечно… А за то, с какой лёгкостью эта девчонка превратилась в кровожадное чудовище. Что это? Нечто социокультурное или психологическое? Дело в воспитании? В возрасте? Среде? Травмирующем опыте? В чём-то её — человеческом… Или всё-таки дело во мне? Всё-таки я её породил, и в ней есть моя часть. В каком-то смысле мы даже одно целое. Но делает ли это меня ответственным? Ну уж нет… Все эти человеческие вопросы пытается задавать человек, которым я перестал быть. Я просто живу. И ем. Чтобы жить, надо есть.
Шестимоторный «серафим» Холдинга берёт средний план на Агнию, потом делает драматический художественный отлёт вверх и в сторону. Девчонка посылает воздушный поцелуй зрителям, машет удаляющейся камере. Из этого потом можно будет нарезать шортсов и подложить музыку. Что-то почти классическое. Вроде «Кабарэ» с Лайзой Минелли. Да… Всё-таки война поменялась. У этой войны теперь женское лицо…
* * *
«И всё-таки, Валерий Семёнович,— хитро улыбается ведущая научного-популярного подкаста.— Большинству наших слушателей и зрителей вы известны, как создатель Феномена. Расскажите о нём!»
«К сожалению… Хотя, наверное, это участь многих учёных».
Валерия Семёновича непривычно видеть без белого халата. А может всё дело в том, что он заметно поседел.
«Почему — к сожалению?»
«Потому что изначально я не хотел создавать оружие. Перед нашим коллективом стояла задача исцелить людей от рака. Но, увы, теперь я войду в историю, как очередной Оппенгеймер».
«Увы?»
«Да. Ведь такая слава не особенно должна радовать…— усмехается доктор.— Хотя радует».
«Давайте, я испорчу вам настроение. Вам не обидно? Ведь звезда теперь он, а не вы…»
«Ну, нет… У нас с Феноменом разные поля битвы. Кстати, вы сказали Он или Она?»
«А вы опасный человек!— иронично замечает девушка и поправляет свои большие круглые очки.— Теперь я не могу не задать этот вопрос… Тем более, что зрители его присылали очень часто… Феномен правда не один? Их официально двое?»
«Трудно сказать…»
«Ну, Валерий Семёнович, это ведь уже не военная тайна. Мы все давно наблюдаем за происходящим на трансляциях Холдинга. Мы видели этих… Персонажей. Просто поясните, как учёный…»
Гость ненадолго задумывается. Отпивает воду из высокого стакана.
«Дело не в тайнах… Просто ответ будет зависеть от нашего взгляда на биологическую жизнь. От того, что мы считаем организмом. Например, по некоторым
