как Его высшая воля, – самая мудрая, самая могучая, самая совершенная, – коснулась меня! Не страшно, когда Господь карает; страшно, когда Он оставляет нас без своего внимания. Человек, оставленный Богом, обречен на лютые муки, ибо душа человеческая, божья частица, без Господа подобна листу, оторванному от ветки дерева. Падает тот лист с высоты и кружится, и ветром уносится, и долго может падать, а все же засохнет и погибнет!.. Ты не смотри на меня так, Джованни, не испытывай меня. Совесть, голос Божий, говорит мне, что я поступаю правильно, укрывая твоего сына. Так неужели решения людей, в гордыне своей взявшихся судить подобных себе, значат для меня больше гласа моей совести?
– Ах, святой отец! О, падре! – выпалили Джованни и Бенвенуто, и нагнулись одновременно, чтобы поцеловать руку Джеронимо.
– Бога, Бога благодарите за все! – отдернул тот руку, не забыв, однако же, перекрестить их.
– Если бы судьи были столь же совестливы, как вы, – вздохнул Джованни, продолжая свой рассказ. – Но они отвергли мои мольбы о помиловании Бенвенуто. А заместитель председателя вскочил со своего места и сказал мне злобно: «Встань и убирайся отсюда! Завтра же твой сын будет с позором изгнан из нашего города и отправлен в ссылку в сопровождении стражи, вооруженной алебардами!». Эти слова задели меня за живое. Я поднялся и говорю всем им: «Вы сделаете только то, что повелит вам Господь, и ничего больше».
– А я тут перед тобой распинаюсь! – аббат даже хлопнул в ладоши от удовольствия. – Джованни, если тебе надоест мирская жизнь, милости просим в нашу обитель! В сердце своем ты уже пришел к Богу.
– «Без сомнения, Господу угодно то, что мы хотим сделать с твоим сыном», – заявил мне тогда заместитель главного судьи, – Джованни загнусавил и осклабился, изображая его.
– Что за нахал! – возмущенно воскликнул аббат Джеронимо, смутился и пробормотал: – Прости, Господи, мое прегрешение!
– А я ему в ответ: «Думаю, что вам неведома воля Божия»…
– Джованни! Да ты уже можешь сам стать настоятелем какой-нибудь обители и руководить братией! Дай я тебя обниму! – Джеронимо расцеловал Джованни.
– Ах, святой отец! – расчувствовался Джованни, и оба заплакали.
– Но я-то пока не собираюсь стать монахом, – проворчал Бенвенуто. – Мне-то что делать?
– Бежать из Флоренции, – немедленно откликнулся Джованни, хоть и продолжал всхлипывать.
– Бежать? Из нашего города?
– Да, бежать. Другого выхода нет.
– Твой отец прав, – кивнул аббат. – Ты можешь, конечно, жить в монастыре Святой Марии сколько хочешь, но с твоим характером ты вряд ли долго здесь выдержишь.
– А куда мне бежать?
– В Рим. Ты помнишь, что говорил мой старый друг Петруччио? Он звал тебя к папскому двору, обещая, что ты не останешься там без работы. Видно, пришло время, сынок, тебе отправиться туда, – Джованни с грустью поглядел на Бенвенуто.
– Да, но как я поеду с пустыми руками? Работы, которые я мог бы взять с собой и показать Святейшему Папе, не закончены, к тому же, они находятся в новой мастерской, куда мне проникнуть теперь невозможно. У меня нет денег, нет даже оружия для защиты, кроме маленького ножа в поясе.
– Того ножа, которым ты надеялся отпугнуть всех своих завистников? – горько напомнил Джованни.
– И они испугались, отец! Как оказалось, зависть часто сопровождается трусостью, – усмехнулся Бенвенуто.
– Это не удивительно, – вставил аббат Джеронимо. – Хорошее дополняется хорошим, а к плохому липнет плохое.
– Деньги я тебе принес, – Джованни вытащил из-за пазухи кошель с монетами и отдал его Бенвенуто. – А оружие доставит Франческо; я зашел к нему перед тем как придти сюда, и он обещал принести шпагу и кольчугу.
– Но как мне выйти из города? – нерешительно спросил Бенвенуто.
– Откуда в тебе эта робость? Сегодня днем ты был смелее, – улыбнулся Джованни. – Просто ты не хочешь уезжать. Думаешь, мне хочется с тобой расставаться? Однако, такова наша судьба: она велит тебе уехать, а мне приказывает отпустить тебя. Езжай, Бенвенуто.
– Бог предоставляет нам выбор пути, и выбор этот обычно труден, – сказал Джеронимо. – Но тебе, Бенвенуто, Господь облегчил задачу: перед тобою только одна дорога. Ступай же по ней, отбросив сомнения!.. Ты спрашивал, как выйти из города? Я дам тебе рясу, ты наденешь ее, накинешь на голову капюшон и пройдешь через городские ворота под видом монаха. Надеюсь, Бог простит нам этот невинный обман.
– Еще один мирянин стучится в наши двери, – подошел к Джеронимо все тот же монашек. – Говорит, что его зовут Франческо. Он с каким-то большим мешком.
– Впусти его, брат Джан Доменико Себастиано Пьетро Джисмонда Луиджи Аугустино, – сказал Джеронимо. – Ты, наверно, не прочь поболтать со своим другом наедине, Бенвенуто? Мы не станем вам мешать. Пойдем, Джованни, я попрошу братьев, работающих на кухне, покормить тебя. Ты, наверное, сегодня не ужинал? И тебе, Бенвенуто, принесут поесть и дадут провизии на дорогу. Позже мы придем проститься с тобой, – добрый аббат взял Джованни под руку, и они ушли из сада.
Вскоре после их ухода во внутреннем дворике появился Франческо.
– Бенвенуто, весь город восхищается твоими подвигами! – закричал он еще издали. – Какая досада, что меня не было с тобой! Ты тоже хорош: почему не зашел ко мне, когда шел убивать этих подлецов? Дал ты им шороху! Тебя везде ищут: целая армия стражников рыщет по улицам, а у твоего дома шпионов больше, чем шелковицы на кустах!
Подойдя к Бенвенуто, он бросил на землю свой мешок и нетерпеливо сказал:
– Я принес тебе кольчугу и шпагу. Быстрее облачайся, – и в путь! Нас ждут друзья на постоялом дворе за городом, на южной дороге. Попрощаемся с ними, – и в Рим, к папскому двору!
– В Рим? А почему ты решил, что надо ехать именно в Рим? – удивился Бенвенуто.
– Вспомни, сколько раз я предлагал тебе поехать к Папе! А теперь и подавно, – нет у нас другого пути! Не в деревне же нам прятаться.
– Может, правда, это судьба? – задумчиво произнес Бенвенуто. – Как я понял, ты собрался ехать со мной? – спросил он затем у Франческо.
– А как же! Не думаешь ли ты, что я оставлю тебя? Да и что мне делать во Флоренции? Войны у нас в ближайшее время не предвидится, – выходит, я зря обучался в военной школе? Нет, дудки! А наш Святейший Папа вечно с кем-нибудь воюет, поэтому ему нужны храбрые воины, и в его войске легко дослужиться до офицерского чина. Я поступлю в папскую гвардию и добьюсь славы и богатства на полях Марса, – может быть, я стану вторым Цезарем или Траяном!.. Ну же, что ты медлишь, Бенвенуто! Надевай кольчугу, вынимай шпагу, и будем пробиваться через городские
