я ему шепнула:
— Сперва я, надо распалить это гадское величество, а ты его потом добьешь.
Мужчина согласился. Я приблизилась, уставилась на высокомерно глядевшего правителя, не отпускающего от себя свою добычу. Склонила голову на бок и пока еще миролюбиво предложила:
— Величество, отпусти девушку.
— И не подумаю, — заявил этот гаденыш. — Ты не предоставила никаких развлечений, мы должны заниматься этим сами. Вот я и выбрал себе, с кем стану развлекаться.
— Я бы на твоем месте хорошо подумала, — мой тон стал суше и холоднее. Пока монарх не выдал что-нибудь еще пафосное, я продолжила: — Тебе мало было развлечения с воровством, сейчас еще решил усугубить ситуацию? Неужели и правда считаешь, что на Императора не найдется управы, что для тебя закон не писан? Спешу разуверить, наказание за свои преступления понесут все.
— Что ты несешь? — вскинулся правитель. — Какое воровство?
— Напомнить? У тебя, оказывается, еще и с памятью беда? Ай-ай-ай, бедные твои подданные. Но да ладно, я сегодня добрая, так и быть, напомню. Не вы ли со своим другом не далее как вчера и позавчера шатались по моей шахте в попытке украсть оттуда то, что вам не принадлежит. И да, я даже почти поверю, что свою печать ты взял чисто случайно и совсем не собирался клеймить мои жилы.
Народ ахнул, Император малость прифигел, дернулся, а мой супруг подобрался. Я же решила закрепить результат:
— С печатями вам обоим обломилось, так ты теперь решился на домогательства? Неужели девушки уже добровольно не дают? Надо брать силой? И даже корона не помогает? Могу только посочувствовать. Но на моей земле беспредела я не допущу. И если сейчас же не отпустишь девушку, я без сожалений выкину тебя из Эквойра без права пересечения границы.
Думаете этот гад проникся? Ни сколько. Он еще сильнее прижал к себе Эльвию и похабно выдал:
— Она все равно отправится со мной. Так что можешь исполнять свою угрозу.
Ответить я ничего не успела. Передо мной встал серьезный как никогда Дрэх. Он смотрел на брата с презрением. Потом покачал головой и с сожалением произнес:
— Видят высшие, я столько лет пытался избежать этой участи, но ты, братец, перешел черту невозврата. Посему сейчас я, Дрэх иссе Фортеро, заявляю свое право…
— Подожди, — перебил Гетрир. Его аж затрясло. Он прекрасно понял, что своей самонадеянностью может лишиться короны. А терять власть никто не любит, особенно такую. — Забирайте вашу девку, не нужна она мне. Доволен?
— Нет. У тебя ровно час, чтобы покинуть Эквойр и навсегда забыть о нем. Больше я всепрощением страдать не намерен. Увижу тебя тут еще раз, пожалеешь.
Гетрир вышел с гордо поднятой головой. Шервар уже вовсю обнимал свою красавицу, из глаз которой текли слезы. А я смотрела на Гамаэля, пытаясь угадать, как поступит он. Останется ради сомнительной попытки снова попытаться меня соблазнить, или все же смирится с нашим разводом. Я даже сама с собой стала делать ставки. Он лениво встал из-за стола, глянул на меня, потом на Дрэха. Создал заклинание и запустил его в меня. Щиты и не подумала ставить, понадеявшись на защиту моих хомовухов. Но ко всеобщему удивлению магия супруга прошла через всю защиту и впиталась в мое тело. Испугаться не успела, потому что меня тут же окутало белоснежное облако. И оно совершенно не понравилось мужу. Вон как скривился, словно килограмм лимонов съел. Зато Санар веселился вовсю.
— Что, Гамаэль, думал на супружеской измене сыграть, а тут такой облом?
— Не твое дело, мохнатый, — огрызнулся супруг. Глянул на меня с досадой, а потом решительно покинул таверну. Я смотрела ему вслед и тихо радовалась. Громко я стану это делать, когда вся шушера покинет мое геранство. Даже праздник по этому поводу закатим.
На выходе Гамаэлю пришлось на время остановиться, так как дорогу ему преградили духи источника. Один из них что-то сказал мужчине, того перекосило, но как бы неприятно ему было, все же кивнул. И в этот момент нас с ним окутала вспышка. Как только она погасла, мне будто дышать стало легче. А Исхааль пафосно провозгласила:
— Иль Хаяса, ты теперь свободная девушка, брак расторгнут в связи с пунктом семь всемирового административного кодекса. Поздравляю с избавлением от супруга. Теперь ты можешь выбрать свою вторую половинку по велению души.
Народ вокруг нас загалдел. Меня все поздравляли. А уже бывший, скрипнув зубами, молча вышел, даже не оглянувшись. Но меня его персона уже не волновала, я тихо радовалась своей свободе, изредка поглядывая на Дрэха, который тоже не сводил с меня взгляда.
Эпилог
Два года спустя
— Иль Хаяса, что ты копаешься, хочешь на собственную свадьбу опоздать? — ко мне в покои ворвался Штир — тот самый пацаненок, которого мы когда-то поймали в шахтах. Посидев взаперти и осознав свои поступки, полюбовавшись на казнь бывшего градоправителя, за которым числилось слишком много преступлений, которые наши хомовухи раскопали в сжатые сроки, он много осознал, потому пришел с повинной, попросив отработать свои преступления. И ведь мы ему поверили.
Когда в парне проснулась магия, с ним лично занимался Санар, а потом определил его в нашу школу, где юное дарование едва ли не в отличники выбилось. А потом стало помогать в строительстве городов и освоении заброшенного участка шахты, где он чувствовал себя слишком вольготно, ведь успел уже освоить все ходы и выходы.
За шахтой мы обнаружили, что граница моего геранство намного дальше, чем мы предполагали. А так как народу в Эквойре становилось уже не просто много, а с перенаселением, то ребятам пришлось браться за дело. И всего за два года выросло еще два города с большими многоквартирными домами, которые мы стали продавать зажиточным горожанам. Просто в какой-то момент столкнулись с людской жадностью, когда вновь прибывшим по обычаю предоставили дом в пользование, а они его продали, чтобы вытребовать себе что-то другое. Больше благотворительностью я не страдала. Каждый прибывший должен был приобрести себе жилье по средствам.
Вокруг моего замка тоже появились дома, Искорш сильно разросся, причем как раз вокруг моего дома. Я теперь словно находилась в самом центре города. Но меня это никоим образом не смущало. Некогда было об этом думать, у меня слишком много дел всегда было. Появились новые идеи, для которых пришлось привлекать народ. У нас теперь оказался свой банк, театры,
