Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
может потратить ресурсов меньше, а продукции дать больше.
Поскольку мы в новом российском правительстве уходили не только от плана, но и от государственного заказа в старом его смысле, то вся эта система отношений была нам совершенно не нужна. И я укрупнил отраслевые отделы и резко понизил их роль. Они должны были, конечно, заниматься конкретными отраслевыми проблемами, но в большей степени прогнозно-аналитического характера. Хотя прежние функции за ними тоже пока сохранялись, в частности в той мере, в какой сохранялись централизованные капвложения, пусть даже урезанные в разы. Тема их «дележки» оставалась. Да и вообще было ясно, что такую систему нельзя сломать в одночасье.
Но главным в этих переменах было то, что ключевыми становились сводные экономические отделы, которые для начала должны были создавать новую нормативную базу: определить, как будет идти государственное регулирование, как будет построен механизм госзакупок и так далее.
Мы тогда довольно быстро сделали закон о закупках для государственных нужд и закон о банкротстве. Конечно, разработкой законопроектов занимались не только мы: была создана специальная рабочая группа, но во главе стояло Министерство экономики. Правда, попутно нам пришлось решать немало конкретных задач, которые в какой-то степени мешали осмыслить новые функции министерства и сформировать по-новому его структуру. В частности, после выхода указа о либерализации цен и указа о либерализации внешней торговли нужно было отслеживать ситуацию: как поведут себя цены, как поведут себя поставки, как поведет себя население.
Не удалось полностью уйти и от выполнения чисто административных функций, потому что экономика находилась в совершенно разрушенном состоянии.
Хочу вспомнить сейчас пример, не связанный непосредственно с состоянием экономики, но наглядно иллюстрирующий, как работала наша команда. Честно говоря, его подробности я с годами забыл, а напомнил мне о них через десяток лет руководитель департамента региональной политики Минэкономики. На новогоднем вечере министерства, куда я тоже был приглашен, он подошел ко мне и сказал: «Андрей Алексеевич, вы, возможно, меня не помните, а у меня с вами связано самое яркое впечатление за пару десятилетий моей чиновничьей карьеры». «Что же такое я натворил?» – полушутя спрашиваю. А он мне в ответ: «В конце девяносто первого года я принес вам подготовленный по вашему поручению проект распоряжения правительства. Вы его поправили и прямо в черновике завизировали. Потом позвонили Гайдару, объяснили ситуацию. Я отвез бумагу на Старую площадь, и Гайдар прямо в черновике подписал распоряжение. Но знаете, что самое удивительное? В соответствии с ним уже на следующий день пошли деньги. Сейчас на такое даже при прямом указании президента или премьера ушло бы не менее пары месяцев на согласования». «Видно, ситуация была неординарная?» – спросил я. И он напомнил мне эту историю, за которую меня, кстати, очень зауважали в Дагестане.
Незадолго до того был принят закон о репрессированных народах. И те, кто раньше был выселен, возвращались на старые места. В их числе были чеченцы-аккинцы, которым предстояло вернуться на прежнее место жительства в Дагестане. Выселенные из Чечни чеченцы вернулись давно и как раз в то самое время создавали свою независимую республику, а дагестанские чеченцы-аккинцы только теперь должны были переезжать обратно на свои исконные земли. Но на них уже давно жили лакцы: есть такая небольшая горская народность в Дагестане. Их в свое время тоже почти насильно заставили переехать из горных селений и заселили на чеченские земли. Теперь этих лакцев нужно было куда-то переселять, освобождая долину для реабилитированных, или размещать чеченцев в новых поселках. Без срочного решения проблемы дело могло дойти до серьезного конфликта. Оба народа, как говорят, «с характером», с традициями кровной мести.
Ко мне пришло почти все руководство Дагестана. Они заявили: не найдем решения – будет резня. А разгорится очаг национального конфликта на Кавказе, гасить будем десятилетиями. На блеф это было не похоже, во всяком случае я им поверил. На переселение нужны были деньги, а денег тогда мы сверх наметок бюджета старались не давать никому. Их попросту не было. Но в тот момент я каким-то шестым чувством понял: это тот самый случай, когда даже при самой жесткой финансовой политике нужно денег дать, иначе получим вечно тлеющий костер на Кавказе. Гайдара я убедил по телефону за несколько минут, хотя он трясся над государственной казной похлеще Кощея над своим златом. Но степень взаимного доверия между нами была уникально высока. Обходились мы минимумом бюрократических процедур. Фактически принципиальное решение было принято за пару часов. А уж если мы принимали решение открыть финансирование, то деньги действительно честно давали. Об этом и было то самое распоряжение правительства. В итоге все в Дагестане тогда прошло благополучно. Построили новые поселки, лакцев частично переселили, чеченцев вселили. Все обошлось без стрельбы и резни, без крови.
Впрочем, это было дело, так сказать, попутное, а основной нашей задачей было развитие реформы. Одиннадцатого ноября я сел в свое новое кресло, а уже к 15 ноября нужно было подготовить первые проекты указа и постановления правительства о либерализации цен. К этой работе, как стратегического характера, так и по решению конкретных текущих проблем, я и начал весьма активно привлекать аппарат Госплана. Решение насущных задач, с одной стороны, сразу позволило сцементировать складывающийся коллектив, сделать его работоспособным, но, с другой стороны, мешало сориентировать людей на принципиально новые функции. Было понятно, что в первую очередь нужно заниматься новыми формами государственного регулирования экономики: через налоги, через политику тарифного регулирования внешнеэкономической деятельности, через замену бесплатных, безвозвратных раздач капвложений на кредитование и прочие рыночные инструменты. Все это для старых госплановцев было в новинку.
О судьбе Минэкономики
Здесь я хотел бы сделать небольшой шаг в сторону, сказав несколько слов о судьбе Минэкономики.
По нашим задумкам, еще на стадии подготовки программы реформ этому центральному экономическому ведомству в дальнейшем предстояла серьезнейшая реорганизация. Поскольку социалистическое планирование в старом виде должно было окончательно отмереть, а государственное регулирование предполагалось осуществлять совсем в других формах, то и «старый Госплан» должен был умереть.
Министерство экономики предполагалось раздробить на несколько комитетов, исходя из функций экономической политики в рыночной экономике. Главный комитет, который должен был унаследовать «вечные», базовые функции государственного управления экономикой (его рабочее название в наших наметках было «Комитет по государственным закупкам и инвестициям»), наделялся ответственностью за централизованные капитальные вложения, за инвестиционную политику, за формирование государственных программ и госзаказа. Его предполагалось сделать достаточно компактным, ограничив прямыми нуждами бюджетной сферы: на оборону, охрану правопорядка, здравоохранение, формирование госрезервов, для выполнения межправительственных соглашений и тому подобное. Разумеется, осуществлять госзакупки предполагалось на новых, рыночных условиях. Замечу, что эта концепция закупок для госнужд позднее, в 1992 году, была
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
