И она весь тот день оставалась в его мыслях – несмотря навсе попытки изгнать ее оттуда. Юноша слепо побрел на кладбище, вытянутый излеса Силой, природы которой он не понимал. Оказавшись там, Стефан снова увиделэту девочку и стал наблюдать за ней, отчаянно борясь с растущей потребностью,пока всплеск Силы не отправил трех подруг в паническое бегство. А затем онвернулся домой – сытый. После потери контроля над собой.
Стефан не мог вспомнить, как это получилось, как он позволилэтому произойти. Вспышка Силы пробудила в нем стремления, которые лучше былооставить в покое, и предопределила дальнейший ход событий. Прежде всего, вСтефане пробудился инстинкт охотника. Жажда погони, наслаждение запахом страхаи свирепый триумф убийства. Прошли уже многие годы – да что там годы, столетия!– с тех пор как он так остро ощущал эту потребность. Вены словно наполнилисьжидким огнем. Все мысли сделались красными: Стефан не мог думать ни о чем,кроме жаркого металлического привкуса крови.
Пока возбуждение бушевало в нем, Стефан сделал несколькошагов следом за девочками. Что могло бы случиться, если бы он не почуял тогостарика, об этом лучше было даже не думать. Но когда Стефан добрался до моста,его ноздри вдруг стали раздуваться, безошибочно уловив острый аромат человеческойплоти.
Человеческая кровь. Универсальный эликсир, запретное вино.Опьяняющее куда сильнее любого спиртного, дымящееся существо самой жизни.Проклятие! Стефан так устал бороться с отчаянной потребностью!
На берегу под мостом вдруг зашевелилась бесформенная грудастарого тряпья. В следующее мгновение Стефан изящно, точно кошка, приземлилсярядом со стариком. Рука резко дернулась вперед и отдернула тряпки, обнажаясухую, морщинистую физиономию над тощей шеей. Стефан оскалил губы.
Теперь же, ковыляя вверх по общей лестнице пансионата, онотчаянно старался ничего не вспоминать, а главное – не думать о той девочке,что искушала его своим теплом, своей жизненностью. Она была самой желанной длянего, но Стефан должен был положить этому конец, убить неподобающие мысли всамом зародыше – как для ее блага, так и для своего собственного. Он мог статьдля нее самым жутким из кошмаров, а она об этом даже не знала.
– Кто там? Это ты, мальчик? – резко закаркал хриплый голос.
Одна из дверей на втором этаже раскрылась, и оттудавысунулась седая голова.
– Да, синьора… миссис Флауэрс. Простите, что я васпобеспокоил.
– Ну, для того чтобы меня побеспокоить, требуется что-тобольшее, чем скрипучие половицы. Ты запер за собой дверь?
– Да, синьора. Вы… вы в полной безопасности.
– Это хорошо. Здесь надо быть настороже. Никогда не знаешь,что может таиться в том лесу, верно?
Стефан бросил быстрый взгляд на улыбающуюся физиономию вокружении клочьев седых волос, посмотрел в бегающие глазки. Не могла ли в нихтаиться какая-то тайна?
– Доброй ночи, синьора.
– Доброй ночи, мальчик. – Старуха захлопнула дверь.
Оказавшись у себя в комнате, Стефан буквально упал накровать и устремил взгляд на низкий потолок.
По ночам он обычно беспокойно отдыхал – обычный сон неприходил к нему. Но сегодня вечером Стефан не на шутку устал. Пребывание подсолнечным светом требовало столько энергии, да и внушительная трапеза тожеспособствовала летаргии. Вскоре, пусть даже и, не закрывая глаз, юноша уже невидел перед собой оштукатуренного потолка.
Случайные обрывки воспоминаний проплывали у него в голове.Катрина, такая прелестная в тот день у фонтана, когда лунный свет сверкалсеребряными искрами в ее светло-золотистых волосах. Как Стефан гордился тем,что может сидеть рядом с ней, быть единственным, кто делит ее тайну…
– И ты никогда не можешь гулять под солнцем?
– Могу, конечно, но только пока ношу вот это кольцо. –Катрина подняла белую руку, и лунный свет засиял на лазуритовом перстне. – Носолнце очень меня утомляет. А силой и выносливостью я никогда не отличалась.
Стефан посмотрел на изысканные черты лица Катрины, на еестройное тело. Она была хрупкой как тонкий хрустальный бокал. Нет, силой онаточно никогда не отличалась.
– Ребенком я часто болела, – призналась Катрина, созерцаяигру водяных струек в фонтане. – И, в конце концов, врач сказал, что я скоро умру.Я помню, как папа плакал, помню, как я лежала на просторной кровати, слишкомслабая, чтобы двигаться. Даже дыхание отнимало слишком много сил. Было оченьпечально покидать этот мир и холодно, так холодно, – Она вздрогнула и слабоулыбнулась.
– Но что было дальше?
– Я проснулась среди ночи и увидела, что Гудрун, мояслужанка, стоит над кроватью. А затем она отступила в сторону, и я увиделамужчину, которого она привела. Его звали Клаус. В деревне говорили, что он злойчеловек. Я попросила Гудрун прогнать его, но она просто стояла и смотрела.Когда Клаус приложился губами к моей шее, мне показалось, что он хочет меняубить.
Катрина немного помолчала. Стефан смотрел на нее со страхоми жалостью, и она опять ему улыбнулась:
– Но на самом деле все оказалось совсем не так ужасно.Сначала было немного больно, но это длилось недолго. Затем ощущение сталопо-настоящему приятным. А потом Клаус позволил мне попить его крови, и яощутила себя сильной как никогда. Мы вместе провели часы до рассвета. Когда пришелврач, он поначалу даже не поверил, что я сижу и разговариваю. Папа сказал, чтоэто настоящее чудо. Он плакал от счастья. – Тут лицо Катрины затуманилось. –Скоро мне придется покинуть моего папу. В один прекрасный день он поймет, чтосо времен той болезни я не постарела ни на один день.
– И ты никогда не постареешь?
– Нет. Вот в этом-то и есть главное чудо, Стефан! – Катринавзглянула на него с каким-то детским восторгом. – Я буду вечно молода и никогдане умру! Можешь ты себе такое представить?
Стефан вообще не мог представить ее иной, чем сейчас:прелестной, невинной, просто идеальной.
– Но разве… разве поначалу это не показалось тебе… чуть-чутьпугающим?
– Поначалу немного показалось. Но Гудрун объяснила мне, чтоделать. Именно она посоветовала изготовить это кольцо с самоцветом, чтобызащитить меня от солнечного света. Пока я лежала в постели, ока приносила мнеособые горячие напитки. Позднее она стала приносить разных мелких зверьков,которых ловил ее сын.
– А люди… людей она к тебе не приводила?
Катрина залилась звонким смехом:
