Аккорды звучали то в унисон, то перемешиваясь и превращаясь в некое электронное «кваканье». Потом мальчики начали спорить, перебивая друг друга.
— Здесь «ми», я тебе говорю, ты что-то перепутал!
— Привет, парни! — сказал Максим Николаевич.
Музыканты замолчали и уставились на пришедших.
— Добрый вечер, — нестройно ответили они.
И тут Лера увидела Виктора: длинное лицо, выразительные глаза и светлые коротко подстриженные волосы. Весь такой длинный и худой, смотрел внимательно и держался с достоинством. Видно, этим ее и покорил.
Теперь Лера думала только о нем. В актовом зале с горящими глазами она наблюдала за мальчиками в джинсах-клеш, и гитарные аккорды приводили ее в восторг.
Лера и сама занималась в местной музыкальной школе, любила Моцарта, играла на баяне и фортепиано. Поэтому репетиции школьного ансамбля так нравились ей.
— Привет, — сказал Виктор в один из дней. Он стоял у окна на коридоре и поглядывал на часы — она опоздала.
— Привет, это тебе, — Лера сунула ему в руку сложенный листок бумаги. Там было новое стихотворение, осеннее и восторженное.
— Спасибо, — он улыбнулся. — В субботу будем играть.
— Знаю, я так жду этого вечера.
— Я тебя провожу потом, — сказал он, и ее щеки мигом запылали.
Лера старалась выглядеть современно, только модно одеваться все равно не получалось. Родители жили небогато, купить новое платье маме было не под силу, да и уговорить ее было сложно.
Рядом в поселке жила Жанна из параллельного класса. Часто они вместе ходили домой из школы, вдвоем отправились и на вечер. Жанна была одета не в пример Лере: кримпленовый рыжий костюм, туфли на «манке». Ресницы накрашены, конопатые щеки припудрены.
Ах, что это был за концерт! Но Лера ничего не видела вокруг, ждала только выступления ансамбля. Ребята пели восхитительно, а она видела только их, вернее, только его!
Наконец начались танцы, и мальчики стали приглашать девочек. Жанна улыбалась и стреляла глазами по сторонам.
— Девушка, разрешите пригласить вас на танец!
Перед Лерой стоял Максим Николаевич, и она даже сразу не поверила, что обращаются к ней. Его приглашение было громом среди ясного неба, дорогим подарком.
Они потанцевали некоторое время молча.
— Лера… Лера, ты меня слышишь?
— Конечно, Максим Николаевич.
— Я хотел тебе сказать… Ты поосторожней.
— О чем это вы?
— Я о тебе и о Викторе… Ради Бога, не обижайся…
— Так что делать осторожно? — у нее перехватило дыхание, будто облили холодной водой.
— Понимаешь, то, что вы дружите, это хорошо, конечно. Но не увлекайся так!
— Я не… не увлекаюсь, — промямлила она и почувствовала, что глаза наливаются слезами.
Неужели это так заметно? Ну конечно, заметно! Как же иначе? Они же встречаются на переменах, она пишет стихи и отдает их сразу же читать. И где гарантия, что Виктор не хвастается этими стихами перед своими друзьями? Нет, он не может…
Лера вдруг почувствовала себя униженной глупышкой. Столько времени глаз с него не спускала. Конечно, это видели все!
Значит, Максим Николаевич пригласил на танец, чтобы предостеречь, пожалеть, а совсем не потому, что хотел с ней потанцевать!
Еще немного поговорили о ее стихах, об альманахе, который вот-вот должен быть напечатан на школьной печатной машинке «Украина», о том, что последний год учебы пролетит очень быстро, и нужно будет поступать в университет. Он сделал все, чтобы она не обижалась, остыла, отвлеклась. Танец закончился.
А потом Виктор пригласил Жанну, глаза которой смотрели победно и холодно, как у полководца, захватившего ранее неприступную крепость. Его глаза излучали восхищение и покорность!
Вот и все. Жанна завоевала его, «мальчишку в клешах с гитарой», пока Лера писала стихи. А самое главное — и она была уверена в этом! — Жанна нисколечко не любила Виктора, ей было просто любопытно испытать свои силы и победить! Лера заметила, что одноклассники, особенно девочки, смотрят на нее с сожалением, а кто и с насмешкой. Стало очень обидно…
Вечером они с Жанной шли домой, перебрасываясь фразами, как мячиками через невидимую сетку, которая разделяет на своих и чужих.
— Лера, как тебе вечер?
— Ничего, все очень мило, — ответила она.
— Виктор такой смешной! Мы как-то гуляли и говорили о тебе, — Жанна улыбнулась очень дружелюбно. — Знаешь, он очень за тебя переживает. Он давал мне читать твои стихи, — она даже заговорщицки понизила голос.
Лера мгновенно покраснела. Получается, что они гуляют вместе очень давно да еще и говорят о ней! Значит, Жанна все это время знала Лерину тайну. Все это было похоже на страшный сон.
Она была слишком доверчива, откровенничала, посвящала его в свои планы. А тот пересказывал все это Жанне, советовался, как сделать, чтобы Лере не было так больно. И они вместе искали решение…
Это было так давно, но все равно еще болело!
Вот и теперь она думала об Иване и боялась, что унизит себя признаниями, а потом станет посмешищем как в детстве.
Нельзя, нельзя ему ничего говорить! Нужно скрывать и подавлять свои чувства, как это делали благородные девицы, которых за малейшую провинность лишали прогулок. Они жили в аскетических дортуарах, где температура воздуха была не выше плюс восемнадцати.
Лав стори
После очередного разговора с Беловым Лера запиралась в своей недавно отремонтированной комнате, обои для которой выбирала под цвет любимой кошки. Выпивала сто грамм коньяка и начинала вспоминать, как он на нее посмотрел, как подавал пальто, как у него смеялись глаза, когда она спрашивала о чем-то.
— И еще один вопрос, — говорила она.
— Нет, замуж я тебя не возьму, — отвечал он и улыбался.
Подобные шутки заставляли ее краснеть, и этому были причины…
Лера приходила к Ивану, делилась своими проблемами, и он оттаивал, отодвигая на задний план свою серьезность. Начинал рассказывать о работе, планах, новых проектах. Выходили во двор офисного здания, курили и болтали. Он так шутил, что она не могла удержаться и начинала хохотать.
— Если
