и впечатался в столб на собственной машине.
– Черт, – выдыхаю я. Настоящая трагедия. Я всматриваюсь в лицо Джейми, но его, кажется, это совсем не трогает.
– Серьезно, – говорит он мне, – я его совсем не помню. Всегда были только я и мама. Этого мне достаточно. – Он смотрит вдаль, потирая острый подбородок. – Хоккей более скоростной, чем любой другой спорт, и когда ты полностью сосредотачиваешься на игре, полностью отключаешься от всего остального… – Уголки его губ снова приподнимаются, и он смотрит на меня. – Когда ты на льду, ничего больше не существует.
У меня сжимается сердце. Так же я себя чувствую, когда пишу песни. Или чувствовала. Как будто все исчезает.
– Мне нравится быть частью команды, – продолжает он, приподняв бровь. – Но быть единственным парнем в воротах мне тоже нравится. – Он пожимает своими широченными плечами. – Мне нравится давление.
– Тебе нравится твоя новая команда?
– Я играл против них раньше, но ни с кем не дружу.
– А что насчет кексов?
Он кидает на меня непонимающий взгляд.
– Контейнер был пустой. Ты же раздал их команде, да? – Он каменеет, на его симпатичном лице застывает виноватое выражение, и у меня падает челюсть. – О господи. Ты их выбросил.
Он переминается и оглядывается по сторонам. Выражение становится еще более виноватым.
– Джейми. – Я оскорбленно гляжу на него, а он, услышав свое имя, снова смотрит мне прямо в глаза.
Это опьяняет.
– Ты выкинул мои кексы в мусор? – Я скрещиваю руки на груди, но чувствую, как мои губы кривятся в улыбке. – Они были настолько отвратительны, да?
Мы смотрим глаза в глаза, и уголки моего рта не просто дергаются, они расползаются в разные стороны. Господи, какие же красивые у него глаза. От его веселого выразительного взгляда у меня внутри все переворачивается с ног на голову.
Мы сейчас что, флиртуем? Я не могу от него оторваться.
– Они были восхитительны. – Его взгляд останавливается на моих губах, и мои глаза слегка округляются.
Мы сейчас дико флиртуем. Что???
Я часто моргаю – в общей сложности, наверное, раз двенадцать – и стараюсь запомнить этот момент, чтобы как следует проанализировать все с Хейзел.
– То есть ты их не выкинул.
Он качает головой, все еще ухмыляясь этой своей полуулыбкой.
– Я съел все до последнего.
Я таю. Это единственное адекватное описание того, что сейчас происходит у меня внутри.
– О.
– Да. – Ухмылка исчезает, но его глаза по-прежнему искрятся весельем и задором, даже… счастьем.
– Если я сделаю больше, они доберутся до команды?
– Вряд ли.
Я смеюсь, и его уголки губ снова приподнимаются.
Господи, хотелось бы мне увидеть его улыбку целиком! Уверена, она собьет меня с ног или пронзит электрическим разрядом.
– Ты привезла свою гитару, – меняет тему он.
Мое сердце падает. Я не могу сказать ему правду.
– Да это ерунда… – Я выдавливаю улыбку и качаю головой. А потом закатываю глаза. Нет, это перебор. Нельзя настолько сильно притворяться. – Это старая гитара, а у Хейзел ее негде поставить. Я купила ее себе после выпускного. – В голове звенит тревожный звоночек, ведь я опасно приближаюсь к теме школы. Я снова закатываю глаза, как будто все это было давно и неправда, но изображать равнодушие у меня всегда получалось неважно. – Я даже больше не играю.
Он снова смотрит этим своим взглядом, под которым я чувствую себя будто голой.
– Почему нет?
– Эм… – Мне в голову лезет только Зак на сцене со своей новой дамой и то, с какой легкостью он меня заменил. На более удачную модель. Новую и усовершенствованную.
– Я не знаю, – хмурюсь я, уставившись на свои кеды. – Я научилась играть, когда мне было двенадцать, а потом встретила Зака… – Я поднимаю глаза. – Своего бывшего…
Он недовольно мычит в ответ.
– Мы были повернуты на музыке, только ей и занимались. Я наигрывала мелодию, и мы вместе пели, или что-нибудь такое. – Я тереблю край куртки. – Даже во время тура я иногда играла, когда мы оставались вдвоем. – Меня обжигает стыд, и я терзаю нижнюю губу зубами.
Отвратительно быть брошенной. Отвратительно, что Зак оставил на мне такие уродливые шрамы. Этот разрыв лежит на мне тяжелым грузом и придавливает к земле.
Я устремляю взгляд на Джейми, и он слушает меня с таким особым выражением… Таким заботливым и вдумчивым, что мне хочется остаться в этом собачьем парке на весь день и просто разговаривать, разговаривать…
– Как бы то ни было, – снова натягиваю улыбку я, стряхивая с себя неуютные чувства по поводу Зака, – это в прошлом.
Его глаза изучают мое лицо.
– У тебя красивый голос.
Мое лицо вытягивается, и я краснею от смущения.
– Ты слышал, как я пою?
Он кивает, и я вижу, как у него гуляет кадык.
– В тот день, когда я…
А, ну да. В тот день, когда он увидел меня почти голой. Стыдоба. У меня горят щеки.
– В душе все хорошо звучат.
– Нет, – неожиданно твердо смотрит на меня он. – Не все.
Божечки, он такой напористый. От его жесткого тона у меня по спине пробегает дрожь. Он такой же жесткий в постели? Я пытаюсь не закусить губу от возбуждения, прокатившегося по телу. Мысль о том, как голый, потный Джейми Штрайхер нависает надо мной, а его лицо наполняется мучительным блаженством, очень, очень распаляет.
– У тебя отличный голос, – повторяет он. – И ты это знаешь.
Когда в старших классах то же самое сказал мне учитель музыки, Зак выставил все так, будто он просто хотел меня подбодрить. Будто ему было меня жалко.
– Но я не могу никак это использовать.
Он все так же сурово смотрит на меня.
– Я не создана для сцены, – эхом повторяю я слова Зака, сказанные много лет назад.
В тебе этого просто нет, сказал он. Ох. Мне до сих пор ужасно стыдно даже от одной попытки. Особенно когда в памяти всплывает эта его дикая фея, девочка-мечта.
– Это ничего, – заверяю я Джейми.
– Твой бывший конченый неудачник, раз потерял тебя, – выдавливает он.
У меня перехватывает дыхание. Его глаза пылают яростью, и я внимательно за ним наблюдаю. Складка между бровями становится глубже. Он готов снова заговорить, но я прерываю его.
– Пойдем, – говорю я веселым тоном. Не хочу оставаться печальной, обиженной неудачницей. Я просто хочу забыть.
Его взгляд на секунду останавливается на мне, но потом он кивает, соглашаясь закрыть тему. По дороге домой я уточняю его расписание на будущую неделю и расспрашиваю, как еще можно помочь по хозяйству. Но он упрямится и кроме ухода за Дейзи и заказа продуктов больше
