– Ассоль, – сказал Грэй. Циммер не расслышал.
– Да, – кивнул он, – соло на тарелках илимедных трубочках – Другое дело. Впрочем, что мне?! Пусть кривляются паяцыискусства – я знаю, что в скрипке и виолончели всегда отдыхают феи.
– А что скрывается в моем «тур-лю-рлю»? – спросилподошедший флейтист, рослый детина с бараньими голубыми глазами и белокуройбородой. – Ну-ка, скажи?
– Смотря по тому, сколько ты выпил с утра. Иногда –птица, иногда – спиртные пары. Капитан, это мой компаньон Дусс; я говорил ему,как вы сорите золотом, когда пьете, и он заочно влюблен в вас.
– Да, – сказал Дусс, – я люблю жест ищедрость. Но я хитер, не верьте моей гнусной лести.
– Вот что, – сказал, смеясь, Грэй. – У менямало времени, а дело не терпит. Я предлагаю вам хорошо заработать. Соберитеоркестр, но не из щеголей с парадными лицами мертвецов, которые в музыкальномбуквоедстве или
– что еще хуже – в звуковой гастрономии забыли о душемузыки и тихо мертвят эстрады своими замысловатыми шумами, – нет. Соберитесвоих, заставляющих плакать простые сердца кухарок и лакеев; соберите своихбродяг. Море и любовь не терпят педантов. Я с удовольствием посидел бы с вами,и даже не с одной бутылкой, но нужно идти. У меня много дела. Возьмите это ипропейте за букву А. Если вам нравится мое предложение, приезжайте повечеру на«Секрет», он стоит неподалеку от головной дамбы.
– Согласен! – вскричал Циммер, зная, что Грэйплатит, как царь. – Дусс, кланяйся, скажи «да» и верти шляпой от радости!Капитан Грэй хочет жениться!
– Да, – просто сказал Грэй. – Все подробностия вам сообщу на «Секрете». Вы же…
– За букву А! – Дусс, толкнув локтем Циммера,подмигнул Грэю. – Но… как много букв в алфавите! Пожалуйте что-нибудь и нафиту…
Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел вкомиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму – выполнитьсрочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй вернулся на свой корабль,агент конторы уже садился на пароход. К вечеру привезли шелк; пять парусников,нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не вернулся Летика и не прибылимузыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном.
Следует заметить, что Грэй в течение нескольких лет плавал содним составом команды. Вначале капитан удивлял матросов капризами неожиданныхрейсов, остановок – иногда месячных – в самых неторговых и безлюдных местах, нопостепенно они прониклись «грэизмом» Грэя. Он часто плавал с одним балластом,отказываясь брать выгодный фрахт только потому, что не нравился емупредложенный груз. Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части машин идругое, что мрачно молчит в трюмах, вызывая безжизненные представления скучнойнеобходимости. Но он охотно грузил фрукты, фарфор, животных, пряности, чай,табак, кофе, шелк, ценные породы деревьев: черное, сандал, пальму. Все этоотвечало аристократизму его воображения, создавая живописную атмосферу; неудивительно, что команда «Секрета», воспитанная, таким образом, в духесвоеобразности, посматривала несколько свысока на все иные суда, окутанныедымом плоской наживы. Все-таки этот раз Грэй встретил вопросы в физиономиях;самый тупой матрос отлично знал, что нет надобности производить ремонт в руслелесной реки.
Пантен, конечно, сообщил им приказание Грэя; когда тотвошел, помощник его докуривал шестую сигару, бродя по каюте, ошалев от дыма инатыкаясь на стулья. Наступал вечер; сквозь открытый иллюминатор торчалазолотистая балка света, в которой вспыхнул лакированный козырек капитанскойфуражки.
– Все готово, – мрачно сказал Пантен. – Еслихотите, можно поднимать якорь.
– Вы должны бы, Пантен, знать меня нескольколучше, – мягко заметил Грэй.
– Нет тайны в том, что я делаю. Как только мы бросимякорь на дно Лилианы, я расскажу все, и вы не будете тратить так много спичекна плохие сигары. Ступайте, снимайтесь с якоря.
Пантен, неловко усмехаясь, почесал бровь.
– Это, конечно, так, – сказал он. – Впрочем,я ничего. Когда он вышел, Грэй посидел несколько времени, неподвижно смотря вполуоткрытую дверь, затем перешел к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то,прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, собирался выйти набак, но вновь задумывался и возвращался к столу, чертя по клеенке пальцемпрямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакальногосостояния; он повернул ключ, впустив Летику. Матрос, тяжело дыша, остановился свидом гонца, вовремя Предупредившего казнь.
– «Летика, Летика», – сказал я себе, – быстрозаговорил он, – когда я с кабельного мола увидел, как танцуют вокругбрашпиля наши ребята, поплевывая в ладони. У меня глаз, как у орла. И яполетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, выхотели оставить меня на берегу?
– Летика, – сказал Грэй, присматриваясь к егокрасным глазам, – я ожидал тебя не позже утра. Лил ли ты на затылокхолодную воду?
– Лил. Не столько, сколько было принято внутрь, но лил.Все сделано.
– Говори. – Не стоит говорить, капитан; вот здесьвсе записано. Берите и читайте. Я очень старался. Я уйду.
– Куда?
– Я вижу по укоризне глаз ваших, что еще мало лил назатылок холодной воды.
Он повернулся и вышел с странными движениями слепого. Грэйразвернул бумажку; карандаш, должно быть, дивился, когда выводил по ней эти чертежи,напоминающие расшатанный забор. Вот что писал Летика: «Сообразно инструкции.После пяти часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при немогород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щепками для плитыдва. По наступлении темноты проник взглядом в окно, но ничего не увидел попричине занавески».
Затем следовало несколько указаний семейного характера,добытых Летикой, видимо, путем застольного разговора, так как меморийзаканчивался, несколько неожиданно, словами: «В счет расходов приложил малостьсвоих».
Но существо этого донесения говорило лишь о том, что мызнаем из первой главы. Грэй положил бумажку в стол, свистнул вахтенного ипослал за Пантеном, но вместо помощника явился боцман Атвуд, обдергиваязасученные рукава.
– Мы ошвартовались у дамбы, – сказал он. –Пантен послал узнать, что вы хотите. Он занят: на него напали там какие-то людис трубами, барабанами и другими скрипками. Вы звали их на «Секрет»? Пантенпросит вас прийти, говорит, у него туман в голове.
– Да, Атвуд, – сказал Грэй, – я, точно, звалмузыкантов; подите, скажите им, чтобы шли пока в кубрик. Далее будет видно, каких устроить. Атвуд, скажите им и команде, что я выйду на палубу через четвертьчаса. Пусть соберутся; вы и Пантен, разумеется, тоже послушаете меня.
