— В потайной комнате под его оранжереей.
Ленокс снова присвистнул. На этот раз погромче.
— Ну, это совершенно новое дело.
— По-моему, да, — сказал Эдмунд. — Но, надеюсь, ты отдаешь себе отчет в абсолютной секретности, которая от тебя требуется на протяжении следующих двух недель — а это может обойтись крайне дорого, вплоть до промедления с арестом убийцы.
— Знаю, — согласился Ленокс. — Но ты поступил правильно, сообщив мне.
— Само собой разумеется, ты понимаешь, что министерство торговли сталкивается с трудностями и что наша экономика должна сохранять равновесие в течение ближайшего года, чтобы у правительства лорда Рассела была возможность хоть что-то совершить.
— Понимаю. Хотя и не привык слышать от тебя такие сильные выражения по адресу правительства.
— Нас обоих растили для служения, Чарльз.
Они обменялись взглядами.
Глава 10
Откровение Эдмунда о золоте Монетного двора отнюдь не уменьшило важность обнаружения источника bella indigo, и, едва покинув Парламент, Ленокс сел в кеб и отправился к Дженсену. Снова сыпал снег, и Ленокс с предвкушением подумал о пяти часах, времени своего чаепития. Собственно говоря, предвкушал он более удовольствие от самого обряда и уютности камина, поскольку, разумеется, был все еще сыт после баранины и торта.
Фамилия Дженсен не была фамилией, полученной им от Томаса Мак-Коннелла, назвавшего ему единственного аптекаря в Лондоне, продающего bella indigo, насколько он знал. Однако Уилли Дженсен был человеком, хорошо известным Леноксу, которому он доверял и к которому и прежде обращался за сведениями. Его аптека находилась на углу Брук-стрит, неподалеку от Хэмпден-лейн, и Ленокс часто проходил мимо нее, когда по своему обыкновению совершал длинные прогулки после ужина. На фасаде аптеки яркий фонарь освещал большую черную доску с сообщениями мелом про товары внутри.
Ленокс добрался туда в самом начале третьего и распахнул дверь Дженсена. Помещение внутри было небольшим, но чисто прибранным, и пахло корицей и мылом. На простых деревянных полках по стенам располагались ряды баночек с кремами, щетки для волос и коробочки с порошками, а позади прилавка выстроились ряды пузырьков, словно бы никак не помеченных. Сам Дженсен был стариком, который курил весь день напролет и говорил с сильнейшим ирландским акцентом. Из ушей у него торчали пучки седых волос, на голове не было ни единого волоска, седые бакенбарды обрамляли щеки.
У прилавка стоял покупатель, по облику лакей, и он, услышал Ленокс, искал облегчения от подагры для своего хозяина, некоего лорда Робинсона с Братон-стрит. Дженсен сказал лакею, что его хозяину следует обратиться к врачу (на что слуга яростно помотал головой, без сомнения, иллюстрируя предубеждение самого лорда Робинсона), и вручил ему пузырек с лекарством.
— Дважды вдень, — сказал он. — И предупредите лорда Робинсона, чтобы ел он умеренно.
Этот совет вызвал даже еще более бурный отклик, чем рекомендация обратиться к врачу, и к тому моменту, когда лакей вышел за дверь, Ленокс уже нарисовал в воображении этого лорда: непомерного толстяка, питающего отвращение к медицинской профессии и к обедам менее чем из семи блюд. Слишком разжирел, чтобы заседать в Палате Лордов, не то он знал бы его фамилию.
— Мистер Дженсен, — сказал он, подходя к прилавку, — боюсь, я окажусь не более легким покупателем, чем этот молодой человек.
— Чем вы болеете, мистер Ленокс, сэр? — осведомился Дженсен, добавив ирландского акцента.
— Чем-то, боюсь, под названием bella indigo.
— Погодите минутку, сэр, пока я не достану очки. — Старик пошарил под прилавком, извлек очки и надел их. — А! — сказал он, щурясь сквозь стекла.
— Что потребовало такого внимательного осмотра? — спросил Ленокс.
— Вы, сэр. Первое привидение, которое мне удалось лицезреть.
И оба рассмеялись — детектив, откинув голову, аптекарь с хрипом и сипением.
— Мистер Дженсен, — сказал Ленокс, все еще посмеиваясь. — По-моему, это первая шутка, которую я от вас услышал.
— Я приберегал ее про запас, сэр.
— Ее стоило дождаться.
Ленокс снова засмеялся, а Дженсен закурил короткую сигарету, точно ему по руке.
— А теперь, сэр, могу я спросить, каким образом вы столкнулись с такой мерзостью, как bella indigo?
— В деле, которое расследую для леди Джейн.
— Скверное, должно быть, дело, мистер Ленокс.
— И становится сквернее с каждой минутой, мистер Дженсен.
— Объясните, чем я могу помочь вам, сэр.
Ленокс извлек из кармана записку Томаса Мак-Коннелла.
— Вы когда-нибудь слышали про некоего Джеремию Джонса? Тоже аптекаря? — спросил он.
— От кого вы узнали это имя?
— От моего друга Томаса, доктора, которого вы однажды видели.
— А, мистер Мак-Коннелл! Знает куда больше многих лекарей об их ремесле. Да, он, уж конечно, может знать Джерри Джонса.
— С этим Джонсом можно иметь дело?
— Да, — ответил Дженсен. — Чудаковат, мистер Ленокс, но честный.
— И не взбрыкнет, если я спрошу у него, не продал ли он недавно флакон яда и кому?
— Может, да, сэр, а может, и нет. Но погодите чуть-чуть.
Дженсен повернулся и что-то написал на листке. Потом сложил листок в четыре раза и протянул Леноксу.
— Отдайте ему эту записку и два фунта, мистер Ленокс. Но читать записку поостерегитесь.
— Как скажете, мистер Дженсен. Премного вам благодарен, как всегда.
— Рад услужить, сэр.
— Как-нибудь на днях я, пожалуй, что-нибудь и куплю.
— Что же, сэр, нынче я узрел привидение, и дни моего неверия кончились. Но для леди Грей все, что только возможно.
Оба снова засмеялись, и Ленокс, выходя за дверь, помахал аптекарю рукой. Секунду спустя он вернулся назад.
— А почему бы и не сегодня? — сказал он, сунув руку в карман. Он нащупал коричневый закупоренный пузырек с ядом со стола Пру Смит и поставил его перед Дженсеном. — Возможно ли проследить его до собственника?
Дженсен взял пузырек, тщательно рассмотрел верхушку пробки, где в стекло были вдавлены цифры.
— Могу попробовать. Мышьяк, да?
— По-моему, так. А как вы узнали?
— Такие пузырьки не редкость. Оставите его мне?
Старик опустил пузырек в карман, Ленокс снова попрощался и вышел на улицу к ожидавшему кебу — после утренних разъездов он необдуманно отослал свой экипаж домой. Он вручил извозчику адрес, который написал Томас Мак-Коннелл, и водворился на сиденье.