в наказание ИРА и отстреливала коленные чашечки, то чаще всего истинной причиной этого было то, что он вторгся на их территорию или каким-то образом не придерживался их линии. Пули в ногах были предупреждением. И если человек оказался бы настолько безумен, что снова стал лезть на рожон, следующая пуля уже летела бы ему в голову.
Все эти «карательные избиения» якобы проводились во имя очищения общества. Но истина в том, что большинство католического населения Ольстера, которое поначалу приветствовало защиту ИРА как буфер от мародерствующих протестантских террористов, стало жить в жутком страхе перед своими «защитниками». Они стали желать, прежде всего, мира со своими соседями-протестантами, и чтобы стрелки навсегда исчезли из их общин, чтобы все они могли жить дальше.
Мы называли Южный Арма «страной бандитов», потому что здесь было очень мало мест, где британские солдаты могли ходить или ездить на армейских машинах, не подвергаясь реальной опасности быть убитыми. Особенно это касалось района Кроссмаглена, который находится всего в нескольких ярдах от границы с Ирландией.
Местность там представляет собой зловещую смесь скалистых обнажений и холмистых полей, окаймленных высокими живыми изгородями и глубокими канавами. Под дорогами и улочками проходят дренажные трубы, по которым по обе стороны стекают с полей ручьи и сточные воды. Террористы могли закладывать бомбы с дистанционным управлением в любую из них и приводить их в действие по радиосигналу из безопасного укрытия на вершинах холмов. Они могли находиться далеко и пересечь границу с Ирландской Республикой еще до того, как машины скорой помощи, спешащие на помощь, успевали завести свои двигатели.
Некоторые подразделения британской армии эти дорожки патрулировали — и делали это себе в убыток. Но только не парашютисты. Мы никогда не ходили по улочкам и дорожкам, а вместо этого уходили в поля за канавами и живыми изгородями, планируя свои собственные маршруты через заборы и ручьи. Куда угодно, только не вдоль этих потенциально смертельных ловушек — дорог с их изгородями и канавами, которые, кроме бомб в дренажных трубах, прекрасно подходили для организации террористами засад.
Мы редко ходили по одному и тому же маршруту дважды и продумывали каждый свой шаг. Более того, мы старались предугадать поведение врага. Во время патрулирования в Северной Ирландии мы часто парковались где-нибудь рядом с полицейским участком или другой вероятной целью ИРА, а затем, когда террористы нападали, мы могли быстро подойти и схватить их.
Основной упор делался на том, чтобы схватить их. О том, что британское правительство ввело в Северной Ирландии политику «стрелять на поражение», написано много ерунды, однако истина очевидна. Если бы существовала такая политика, позволяющая британским солдатам или полицейским убивать известных террористов на месте, ИРА просуществовала бы нескольких месяцев, не более. Правда заключается в том, что, хотя у них было несколько исключительно хороших снайперов, а также искусных саперов, террористы противостояли более сильным бойцам — лучше обученным, более дисциплинированным, лучше вооруженным и экипированным, с лучшей поддержкой и зачастую гораздо более опытным. Как и любая достаточно маленькая, подпольная террористическая организация, Ирландская Республиканская Армия не любит ввязываться в настоящую перестрелку. Вместо этого ее боевики стремятся убить или ранить как можно больше людей с помощью бомбы или пули, а затем убраться как можно быстрее. Многие из тех «героев» ИРА, которые, не задумываясь, убивали и калечили невинных людей, включая женщин и детей, не стали бы «зависать» в перестрелке с настоящими солдатами.
Что касается нас, то каждый солдат знал, как далеко он может зайти в своем возмездии. В кармане он постоянно носил знаменитую «желтую карточку», в которой были прописаны правила ведения боя (ROE). Хотя они состояли из нескольких параграфов, вкратце в них говорилось, что если вы чувствуете, что ваша жизнь, жизнь других сотрудников сил правопорядка или гражданских лиц находится в непосредственной опасности, или что под угрозой уничтожения находится правительственная собственность, вы можете открыть огонь. Все это было прописано в правилах, и все знали, что их несоблюдение повлечет за собой серьезные последствия.
Когда военные убивали мирного жителя, даже известного террориста, Королевская полиция Ольстера немедленно начинала расследование. На самом деле это преуменьшение — было бы правильнее сказать, «закошмарить стрелявшего солдата или солдат».
Однако если бы солдат выстрелил в гражданского вследствие того, что он воспринял его как угрозу, и придерживался правды, как он ее знал, просто заявив на допросе в РУК: «Я думал, что этот человек вооружен и что моей жизни угрожает опасность, поэтому я выстрелил в него», — то он был бы чист. Даже если бы выяснилось, что мертвый человек держал в руках, или казалось, что держал, что-то, что не являлось оружием, совершенно справедливо считалось, что солдат не виноват в том, что он выстрелил при таких обстоятельствах. Однако это очень далеко от того, чтобы назвать это официальной политикой «стрелять на поражение». Это была прямая пропаганда ИРА, и в этом они очень хороши.
После Кровавого воскресенья у них это получилось даже еще лучше. 30-го января 1972 года Британская армия, и в частности парашютисты, дали террористам материал для такого пропагандистского шума, о котором они могли только мечтать. Их мечты стали нашими кошмарами, и все это обернулось одной ужасной трагедией. Когда стрельба прекратилась, было поражено двадцать шесть участников марша за гражданские права — а не террористов. Тринадцать из них умерло, а одна женщина позже скончалась от ран в больнице[31].
Однако еще до этих событий я уже решил уйти из Парашютного полка и подать заявку на отбор в Специальную Авиадесантную Службу. На самом деле, я гордился своим полком и гордился тем, чего я в нем достиг, но, несмотря на все это, я разочаровался в красном берете. На мой взгляд, там было слишком много дерьма. Я хотел вступить в САС, где армейская хренотень отходила на второй план по сравнению с реальной военной службой. Отборочный курс, как известно, нелегкий, но я намеревался попробовать свои силы. Однако, помимо этого, я уже принял решение, что если САС меня не примет, то я уйду из Британской армии.
Из-за убийств в Лондондерри в то воскресенье, некоторые парашютисты вскоре были отправлены домой. Когда мы покидали казармы, чтобы ехать в аэропорт и лететь на материк, по радио в казарме крутили песню Роя Орбисона «Все кончено». Для парашютистов — да, но для всех тех, кто участвовал в этой операции, она не закончилась и не закончится никогда. Кровавое воскресенье всегда будет преследовать великий британский полк. Всегда.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
