придется расплачиваться за это, когда нужно будет сказать правду и представить это не как ложь, а как шутку, которая слишком затянулась. Если они узнают, что я солгала, самым естественным последующим вопросом будет «Почему?». После этого начнется фонтан слов, которые я не хочу произносить. Некоторых червей лучше оставить в банке.
Моя младшая сестра, выходящая замуж за моего бывшего парня, квалифицируется как червяк в банке. И там это все и останется.
— Привет, — я машу рукой, подходя к бару. — Уверена, ты не помнишь меня с прошлой ночи, но…
Ее взгляд скользит по мне, а руки не прекращают свою работу.
— Я тебя помню.
Оу. У меня такое чувство, что это не очень хорошо, что она меня помнит.
— Кажется, я оставила здесь свою кредитку?
Она перестает помешивать томатную смесь.
— Думаешь? Или знаешь?
Запуганная, но отчаянно нуждающаяся в кредитке, я открываю рот, чтобы ответить. Вместо этого сзади меня раздается глубокий голос.
— Ты ее оставила. И я нашел ее.
Я оборачиваюсь. Клейн, одетый в темно-серые джоггеры и светло-голубую футболку с V-образным вырезом, стоит в трех футах[xxii] от меня. Он протягивает между нами мою кредитную карту.
— Спасибо, — вздыхаю я, беру ее и кладу в сумочку.
Почему он должен выглядеть достаточно хорошо, чтобы его съесть, в то время как единственное для чего я выгляжу достаточно хорошо, — это чтобы меня съела собака? Я даже не вкусная и свежая еда. Я дешевый корм. Мои волосы собраны на макушке, и это не очень мило. Я уверена, что мой макияж размазан под глазами, как у Сиенны, из-за того, что я заснула, не умывшись прошлой ночью. И, честно говоря, моя голова болит слишком сильно, чтобы меня это волновало.
Но я все равно переживаю. Немного.
— Я увидел, что ты оставила ее вчера вечером, когда вернулся за ключами от машины, — объясняет Клейн. — Я собирался заскочить к тебе в отель попозже и отнести ее на ресепшн. Я не думал, что ты встанешь так рано, иначе я бы сделал это сразу.
— Я тоже не думала, что встану так рано, — ворчу я, — но мама храпела.
Клейн смеется.
— Мне трудно представить твою маму храпящей.
— Это случается только тогда, когда она слишком много выпивает. А еще Сиенна заснула в ванной.
— Фотография?
— Я уже добавила ее в скрытую папку «Шантаж Сиенны» в приложении для фотографий.
Клейн кивает.
— Всегда хорошая идея — скрыть улики.
Я поджимаю губы. Мы… ладим? Даже флиртуем?
Неприемлемо.
— Ну, Клейн-стриптизер. Спасибо, что спас меня от мошенничества с кредитной картой.
Я делаю шаг в его сторону.
— Ты хорошая лгунья, — говорит он, заставляя меня сделать паузу.
— Похоже, мои способности к вранью не уступают твоим, — я бросаю на него многозначительный взгляд. Он поднимает руки в знак согласия. — Думаю, сегодня я снова буду использовать эти навыки лжи.
Он меняет позу, и его футболка натягивается, чтобы приспособиться к движению. Я просто притворюсь, что его грудь не напрягается против ткани больше, чем раньше.
— Почему?
— Потому что мне нужно придумать историю расставания. Или это, или объяснять, почему мы пошутили, на что они захотят узнать, что во всем этом я нашла смешного.
Клейн пожимает плечами.
— Так не говори им, что мы расстались.
Я фыркаю.
— Что именно я должна им сказать, когда приду на свадьбу сестры без своего парня под руку? Что он боится воды и поэтому не может находиться на острове?
— С каких пор у тебя есть девушка?
Так, стоп. Я и забыла, что рядом стоит третий человек.
Клейн заглядывает мне через плечо.
— Холстон, как замечательно, что ты присоединилась к беседе.
Она отмахивается от него.
— Я стою прямо здесь. Как невежливо с вашей стороны игнорировать меня, — она наклоняется, чтобы положить что-то в холодильник, затем выпрямляется. — Два вопроса. Первый, — она смотрит на меня, подняв брови, — если это не твоя девушка, то кто же она? И второй: почему она называла тебя Клейном-стриптизером, и могу ли я, пожалуйста, сделать это твоим прозвищем?
— Это было три вопроса, — Клейн проходит мимо меня. Он выдвигает два барных стула, жестом приглашая меня сесть.
Я устраиваюсь на табурете, когда Холстон говорит:
— Ответь на все три, и я буду считать это извинением за то, что ты не познакомил меня со своей новой девушкой, которая не Меган.
Кровь отхлынула от моей головы и скопилась в желудке. Конечно, у него есть девушка. А почему бы и нет?
Клейн опускается на табурет рядом со мной. Упираясь одним ботинком в нижнюю перекладину, он прижимает предплечья к барной стойке.
— Мы с Меган расстались, Холстон. Шесть месяцев назад. Ты это знаешь.
Я чувствую облегчение? Нет. В этом нет смысла.
Она скрещивает руки и поднимает брови.
— Так вот почему она была здесь на прошлой неделе и смотрела на тебя щенячьими глазами?
Она смотрит на него в ожидании. Должна признать, что я тоже смотрю на него, и не только потому, что его пятичасовая тень от щетины — идеальное сочетание суровой мужественности. Я неуместно заинтересована в том, чтобы узнать, действительно ли эта Меган его бывшая.
— Где скотч, когда он так нужен? — бормочет Клейн.
Холстон ухмыляется. Похоже, нажимать на его кнопки — ее любимое занятие.
Мое внимание переключается между ними.
Клейн с крайне раздраженным видом говорит:
— Она нашла мою тетрадь, в которой было много заметок и подчеркиваний, и решила, что я захочу ее вернуть.
Не теряя ни секунды, Холстон отвечает:
— А не подумала ли она, что тебе также захочется вернуть и ее саму?
Я невольно смеюсь. Клейн бросает на меня косой взгляд и говорит Холстон:
— Не то чтобы это было твоим делом, но нет.
Глаза Холстон останавливаются на мне, но она выглядит менее воинственно, чем когда я вошла. Может, это из-за того, что я посмеялась над ее шуткой. Кажется, она защищает Клейна. Не в том смысле, что он ей нравится, а в том, что он ей дорог как друг.
— Новая девушка? — спрашивает она, поднимая на меня брови.
Я морщу нос.
— Ни в коем случае.
Холстон кивает, оглядываясь на Клейна.
— Мне нравится она. Любой, кто считает тебя отвратительным, мой друг, — она поворачивается ко мне. — Хочешь позавтракать? Уверена, ты голодна после вчерашнего.
Тепло от смущения заливает мои щеки.
— Умираю с голоду.
— Отлично, я закажу два завтрака Клейна.
— У тебя есть свой завтрак? — спрашиваю я его.
Его локти опираются на барную стойку, а подбородок лежит на пятке правой ладони.
— Она называет его так, потому что я прихожу сюда каждую
