волость была подвергнута жестокому разорению. Население бежало в окрестные леса. Всех попавшихся мужчин без разбору и следствия татары вешали за ноги, жгли и расстреливали из луков. Женщин и детей топили в проруби. Крестьян, оставшихся в живых в той бойне, татары полонили и потом продавали в холопство. Но тогда в 1605 году карателями были «нехристи» – служилые кадомские татары. А теперь-то, в 1606 году, такое непотребство стали творить православные, русские. И это явно был далеко не единственный случай.
Царские воеводы отвечали на это ещё более кровавыми мерами. После разгрома повстанческого войска под Москвой в укреплённом лагере у села Заборья войска Шуйского захватили около 700 пленных – казаков и боевых холопов. Эти пленники недолго томились в московских темницах. Тех «воров, которые поиманы на бою, (Василий Шуйский) повеле посадить в воду». Каждую ночь их выводили сотнями, ставили в ряд и убивали ударом дубины по голове. Трупы тех убиенных и раненых, потерявших сознание людей, спускали под лёд в реку Яузу. Один из предводителей заборского войска – атаман Аничкин был посажен на кол. Тысячи «воров» были брошены в тюрьмы в разных городах.
Казаков, что сдались в Заборье на милость победителя, распределили на постой в Москве. Шуйский же «повеле им давати кормы и не веле их ничем тронути». Вскоре все они были повёрстаны на государеву службу.
* * *
Казни, совершавшиеся ежедневно и на центральной площади в Путивле, живо напомнили опричнину. Таковыми были пытки и казни «лихих изменников-бояр» в 1570 году на Поганой луже в Москве… Совершенно также казнил и мучил дворян и бояр в Путивле мнимый внук царя Иоанна Грозного. Князей и дворян, как повествует летописец, «Петрушка» «повеле посекати, по суставом резати, а иным руки и ноги нахрест сечь, а иных варом обливати и з города метати»[15].
Подобным образом описаны расправы казаков в разрядных книгах. «В Путимль привели казаки инова вора Петрушку…и тот вор Петрушка боярина князь Василья Кардануковича, и воевод, и дворян, которых приводили…всех побили до смерти разными казнями, иных метал з башен, и сажал по колью и по суставам резал», – значится в разрядах. Судя по именам, упомянутым в источниках, в Путивле погибло несколько десятков знатных дворян и бояр. В их числе были: боярин-князь Черкасский, царский ясельничий Воейков, знатные князья-воеводы Ростовский, Приимков-Ростовский, Коркодинов, оба Бутурлиных, Измайлов, Плещеев, Пушкин, Ловчиков, Юшков, Бартенев, Языков и др.
Повстанческий лагерь «царевича Петра» разительно отличался от лагеря царевича Димитрия в Путивле. Чем это было вызвано? Несомненно, что казни эти начались не сразу, а только на исходе ноября и в декабре 1606 года. К тому времени вести из Москвы о казнях казаков, захваченных в плен в ходе сражения за столицу, докатились до Путивля. Это вызвало ответную реакцию у терских казаков и их атаманов.
Отечественный историк Р. Г. Скрынников считает, что в ходе Гражданской войны террор нарастал постепенно, что среди простого народа усиливались антикрепостнические настроения. Социальное противостояние и классовые противоречия брали своё. «Власть вольных казаков была несовместима с господством дворян», – писал исследователь[16]. Но тогда почему Путивльский воевода Шаховской и окружавшие его князья и бояре (Телятевский, Мосальские) и дворяне, «признавшие царевича Петра» и целовавшие ему Крест, не постарались ослабить репрессии. Неужели только из-за боязни вызвать гнев казаков и простонародья? Но ведь и казачьи атаманы, и многие бывалые казаки сами понимали, что без опытных военачальников из среды боярско-дворянской воинской элиты им не победить Шуйского. Мало того, книги Разрядного приказа кратко и точно определяли причины казни многих бояр и воевод в Путивле: «Побили за то, что вору («Петру») Креста не целовали»[17]. Нередко дворяне и бояре не только отказывались от присяги, но громогласно обличали самозванца. «Многия от них обличаше его во всем народе, и он их повеле казнити, …а оне кричаше и обличаше во весь народ, что он прямой вор», – свидетельствовал летописец[18]. Вероятно, что во главе угла лежали ни «антикрепостнические настроения, социальное противостояние и классовые противоречия», а борьба политических партий, разных сословных групп за верховную власть в России, проявившаяся в военно-политическом конфликте, связанная с привлечением и участием широких народных масс.
* * *
В начале декабря 1606 года путивльские власти направили в Киев грамоту с извещением о скором посольстве «царевича Петра» к королю Сигизмунду III. Но вероятно, князь Адам Вишневецкий, или кто-то из князей Гойских в ответном письме посоветовал оставить эту затею. Скорее всего, в ответном послании «Петру» и путивльским властям был дан совет, ехать в Белую Русь ко двору Оршанского старосты Андрея Сапеги. Тогда «царевич» в сопровождении десятерых своих сподвижников, в числе которых были: князь Иван Мосальский, казачьи атаманы: Фёдор Бодырин, Гаврила Пан и Фёдор Нагиба, литовский шляхтич Иван Старовский, санным путём выехал в Оршу.
От Путивля до Орши около 450 вёрст. Проехали Стародуб. Везде во владениях Российского государства было неспокойно. Народ ждал царя Димитрия и верил в его спасение. Но как только пересекли рубеж, и пошли земли Великого княжества Литовского-Русского, стало заметно, что страсти, кипевшие среди простонародья, поутихли. Уже в Кричеве послы заметили, что слухи о событиях в России у подданных Польского короля и Великого князя Литовского не вызывали столь живого интереса. Скорее, в отношении к тому была явно заметна настороженность. На санях казаки преодолели путь до Орши за восемь дней. Этот град-крепость стоит прямо на Смоленской дороге. А от Орши до смоленского российского рубежа рукой подать – вёрст тридцать с малым.
Оршанский староста Андрей Иванович Сапега, младший брат великого литовского канцлера Льва Сапеги, встретил посольство из Путивля радушно и оказал ему тёплый приём в городском замке. Он словно ждал приезда русских послов. Это был старый и опытный дипломат и воевода, прошедший хорошую школу политических интриг и внешней разведки. В своё время – с 1585 года – верно служил он королю польскому Стефану Баторию. В 1596 году в качестве главы витебской и мстиславской шляхты и под рукой воеводы Крыштофа Радзивилла («Перуна») участвовал в подавлении восстания Наливайко. В 1597–1600 годах Андрей Сапега уже постоянно служил на московской границе, передавая брату Льву и Крыштофу Радзивиллу секретные сведения о делах в России, полученные с помощью соглядатаев и лазутчиков. В 1588 году он получил важный пост старосты Оршанского. Одновременно, пользуясь доверием короля Сигизмунда и своего старшего брата – великого канцлера, он в 1600–1605 годах занимал пост каштеляна Витебского, а с 1605 года руководил и Мстиславским воеводством. А та крепость Мстиславль на самом московском рубеже стоит.
