окрепли достаточно, чтобы…
– Я и написал, правда. – Он твердо выдержал ее взгляд.
Ее глаза сделались огромными.
– Но я не получала…
– Да, я написал, сообщил, что остался жив. – Филипп глубоко вздохнул. – Но письмо так и не отправил.
Губы Софи сложились в беспомощное «о», страдание исказило черты ее лица.
– Значит, вы признаете, что вполне были в состоянии мне написать?
Филипп кивнул, не сводя с нее глаз.
– Я и написал.
– Но вы так и не отправили письмо. Почему? – возмутилась Софи. – Не понимаю! Потрудитесь объяснить!
Он запустил руку в свою шевелюру:
– Это сложно объяснить. Столько всего…
– Филипп, почему вы не отправили письмо? – повторила она сквозь зубы. – Почему допустили, чтобы я все это время считала вас мертвым?
Отлично. Она хочет знать правду… Что ж, она ее получит.
– Причина в том, что… убили Малькольма.
София ахнула, глаза в неподдельном изумлении полезли на лоб. Если это притворство, то она, должно быть, гениальная актриса.
– Нет, – прошептала она, качая головой и хватаясь за горло. – Нет!
Мысленно Филипп слышал голос Белла, который предупреждал, что он не должен ей говорить. Но это же Софи! Пусть они теперь чужие друг другу, но раньше-то их многое связывало! Она не могла так сильно измениться.
– Мы до конца не уверены, – продолжал Филипп. – Но министерство внутренних дел, мой друг лорд Беллингем и Гримальди, его командир, имеют все основания это подозревать.
– Убит? – переспросила Софи, и ее удивленные глаза наполнились слезами, которые она не и подумала сдерживать. – Но… как же?
Филипп отвел глаза, прикусив губу:
– Он погиб после того, как в свете поверили, что я мертв.
– Но…
Пристальный взгляд Филиппа снова был прикован к хорошенькому личику Софи. Белл ему этого никогда не простит, но Филипп видел правду в ее глазах, слышал в голосе: она не любит Хью.
– Мы думаем, что здесь может быть замешан Хью.
Софи ахнула, откинувшись на спинку сиденья, изумленно хлопая глазами. Просидев несколько секунд в явном замешательстве, она снова подняла взгляд и встретилась глазами с Филиппом:
– Господи! Ведь Хью выигрывает больше всех, правда?
– Да. И сегодня мы как раз намерены начать расследование. С него и начнем. И еще…
– Что? – не вытерпела Софи, с ужасом глядя на него.
Филипп опустил голову и тяжело вздохнул. Он достаточно измучил и себя, и ее. Пора было покончить с этим разговором, возвращаться домой… и заняться, наконец, Хью.
– Я должен просить вас никому не говорить о подозрениях насчет Хью. Никто не должен знать. Вы понимаете?
– Даю слово. – Софи кивнула и отвернулась к окну, но он видел, как блестят от слез ее глаза. В следующую минуту она провела ладонью по лбу. – Здорово же все запуталось, правда? Возможно, я оказалась невестой убийцы.
Филипп кивнул.
– Мы с Беллом постараемся выяснить все как можно скорее, но до тех пор вы должны делать вид, что ничего об этом деле не знаете. – Филипп посмотрел ей в глаза. – А что до вашей помолвки, то, кажется, газеты не назвали имени жениха.
– Не смешите. Уж Валентина позаботилась бы, чтобы все узнали, что я обручена с… – Она вдруг замолчала, сделав страшные глаза, а потом в один голос они воскликнули:
– С герцогом Харлоу!
– Со мной, – тихо пояснил Филипп.
Глава 10
Софи проскользнула в отцовский дом через черный ход, предназначенный для слуг. Филипп высадил ее почти на том же месте, откуда увез. Похищение вышло довольно деликатным, подумала она, хотя и заставила его пообещать, что в следующий раз, когда ему понадобится поговорить с ней – срочно и наедине, – он поступит как джентльмен: просто попросит ее сесть в карету.
Не давало покоя то, что она узнала. Похоже, он похитил ее главным образом для того, чтобы спросить, зачем она обручилась с Хью. Сначала она решила, что Филиппу все-таки есть до нее дело, что он расстроен, если ему даже хватило дерзости спросить, любит ли она Хью, причем дважды.
В первый раз она поспешила отвернуться к окну, чтобы он не увидел эмоций, ясно отразившихся на ее лице. Разумеется, она не любила Хью, но ни за что не заподозрила бы, что он способен на убийство. Это даже вообразить невозможно.
Стоило Филиппу сказать о своих подозрениях насчет Хью, как все надежды Софи на то, что она ему небезразлична, испарились в мгновение ока. Сомнительно, что она вообще узнала бы правду о смерти Малькольма, если бы объявила, что любит Хью и будет верна ему до гроба. Софи проглотила застрявший в горле ком. Господи! Неужели Филипп мог заподозрить, что она знала про убийство?
Софи покачала головой. Как же все могло настолько запутаться? Мгновение назад она страдала муками разбитого сердца, потому что собиралась вступить в брак без любви, а в следующий миг впала в ярость, когда увидела Филиппа, но он отказался объяснить, почему все время, когда все считали его погибшим, был жив, но даже не связался с ней. Теперь же она не понимала, что делать, но знала, чего хочет: чтобы отец и мачеха как можно скорее аннулировали помолвку с возможным убийцей. Разумеется, она не могла им этого сказать. Но амбициозная мачеха все сделает сама: не захочет же она породниться с тем, кому больше не светит герцогский титул!
Разумеется, сожалеть Софи не станет, но это не означало, что она готова броситься в объятия Филиппа. Конечно, убийство Малькольма – это веский повод никому не доверять, но ей-то он мог бы сообщить! С другой стороны, допустим, Филипп сказал бы ей про убийство, но разве это доказывает, что она все еще нужна ему? В конце концов, она годилась ему в жены, когда он был просто младшим сыном, но теперь-то он герцог! И пусть он выспрашивал у нее насчет помолвки с Хью, это вовсе не означает, что он по-прежнему в нее влюблен. Он даже не обмолвился о своих чувствах к ней, не побеспокоился о ее безопасности – как-никак жених-то мог оказаться убийцей. Она в запальчивости бросила ему в лицо, что никого не любит. Но правда состояла в том, что она сама не знала, что теперь чувствует.
Она вспомнила, как увидела Филиппа на веранде дома Мильтонов на том балу. Тогда у нее подкашивались ноги каждый раз, когда видела его. О-о, кого она хочет обмануть? Ноги при виде Филиппа подкашивались у нее и сейчас. Когда поняла, что это он похитил ее с улицы средь бела дня, она была готова броситься ему на шею, сжать в объятиях и просить ее больше не
