отпускать, что, конечно, было чистым безумием. И она чуть не разрыдалась, когда он спросил, не открыть ли окно. Филипп не забыл, что она до смерти боится маленьких замкнутых пространств.
Но теперь, когда их разделяют три года, все это не важно. Слишком многое изменилось: не только его обман и ее помолвка с мужчиной, который отнял у него титул, – между ними словно пролегла пропасть. Филипп больше не был овеянным славой молодым офицером, которого она знала и любила, да и она больше не обожающая его юная дебютантка с сияющими, как звезды, глазами.
В конце разговора Филипп заметил, что она помолвлена с герцогом Харлоу. И теперь этот герцог – он. Должно быть, шутил. Однако возникал вопрос, сохранил ли силу ее брачный договор теперь, когда Хью больше не герцог. Она должна поговорить с отцом. Или даже лучше… Может, в эту самую минуту он как раз и разговаривает с Хью в своем кабинете? Ведь Хью собирался нанести им визит, не так ли?
Взбежав вверх по лестнице для слуг, она прокралась коридором к самым дверям отцовского кабинета. Слава небесам – Валентины там не было. Эта достойная леди имела обыкновение отираться под дверями кабинета и подслушивать, так что падчерице было с кого брать пример. Прижав ухо к замочной скважине, Софи прислушалась.
– Послушайте, мистер Грейсон, – раздался голос отца. – Уверяю вас, что не расторгаю помолвку. Просто нам нужно немного времени на то, чтобы… все обдумать. Вот как обстоит дело.
Брови Софи поползли вверх. Что? Почему они не разрывают помолвку? Отец уже обращается к Хью без титула – значит, по крайней мере понимает истинное положение вещей.
– Хотите сказать, вам нужно время на то, чтобы обдумать, как половчее расторгнуть помолвку? – раздраженно уточнил Хью.
– А что вы от нас хотите? – послышался пронзительный голос Валентины, полный тревоги. (А-а, вот, значит, почему она не подслушивала под дверью! Она в кабинете, с мужчинами.) – Вы больше не герцог. И в ближайшее время им не станете.
– Я не стал бы это утверждать, – слишком уж уверенным тоном отозвался Хью.
Софи задумалась. Что бы это могло означать? Почему они все так странно себя ведут? Закон наследования титула не допускает толкований. Титул принадлежит Филиппу. У Софи засосало под ложечкой, как девять месяцев назад, когда она узнала о смерти Малькольма Грейсона.
– Тем не менее! – уверенным, не допускающим возражений тоном отозвался сэр Роджер. – Мы намерены отложить решение о помолвке до тех пор, пока не прояснится вопрос с титулом.
Звук отодвигаемого стула подсказал Софи, что по крайней мере один из собеседников встал. Несомненно, Хью.
– Дело отнюдь не закончено, сэр Роджер, – возвестил Хью. – Сейчас я ухожу, но прошу дать мне несколько дней.
Софи опрометью бросилась по коридору на черную лестницу и перевела дух лишь тогда, когда очутилась в своей спальне, за надежно закрытой дверью. Нельзя, чтобы кто-то увидел, как она крадется через холл. Привалившись спиной к двери, она тяжело вздохнула. С нее довольно. Все какие-то странные! Филипп выкрал ее из парка, отец и мачеха отказались разорвать помолвку, хотя претендент на ее руку теперь не только не герцог, но и – вполне возможно – убийца. А Хью ведет себя так, будто у него есть права на титул, который, очевидно, принадлежит его кузену. Какое-то безумие!
Софи была не из тех, кто сидит смирно и дожидается, пока другие принимают важные решения относительно ее будущего. Она, как никто другой, была в состоянии помочь Филиппу получить ответы на те вопросы, которые его интересуют. Если ее жених – убийца, она должна в этом убедиться.
Что там сказал Хью? «Дело отнюдь не закончено. Сейчас я ухожу, но прошу дать мне несколько дней». У Софи закружилась голова. Кажется, ей в точности известно, что сие могло означать. И она должна предупредить Филиппа.
Глава 11
Белл, как и предполагалось, постучал в дверь Клейтонов незадолго до обеда. Филипп неспешно вышел в гостиную встретить маркиза, придав себе независимый, даже бунтарский вид.
Сложив руки на груди, Беллингем окинул его гневным взглядом. Надо отдать Филиппу должное: времени даром он не терял.
– Зачем ты это сделал, Харлоу? Ты же знаешь, что мы следим за тобой, днем и ночью… для твоей же собственной безопасности.
Разумеется, Белл имел в виду встречу Филиппа с Софи в карете.
– Да, и что? Я точно знал, что мне ничто не грозит, – ответил Филипп. – Девушка, что вышла прогуляться в парке, никоим образом не сможет причинить мне вред.
– Ты не ответил на мой вопрос. Зачем? – настаивал Белл, по-прежнему не сводя сердитого взгляда с лица Филиппа.
Глубоко вздохнув, тот объяснил:
– Я должен был с ней поговорить, с глазу на глаз, и кое-что у нее спросить.
Беллингем подошел к камину и сказал:
– Понимаю. Но будь осторожен, Харлоу! Мы здесь не в игрушки играем.
– Да знаю я, знаю, – проворчал Филипп, качая головой. Он понимал, почему Белл не хотел, чтобы он виделся с Софи, но должен был взглянуть в ее глаза и узнать наверняка, любит ли она Хью. Не любит! Слава богу. Только вот он боялся даже задуматься о том, почему это открытие значит для него так много.
Хамболт постучал в дверь салона, прервав ход его мыслей.
– Герцог… ээ… – Лицо дворецкого сделалось красным, как спелое яблоко. – Вас хочет видеть мистер Хью Грейсон, ваша светлость.
Филипп кивнул. Он послал Хью записку с извещением, что ждет его в особняке Клейтонов: пусть явится туда при первой же возможности, – и это не было просьбой, это было приказом.
Белл прищелкнул пальцами:
– Хью здесь! Отлично. Если не возражаешь, я спрячусь в соседней комнате и послушаю. Хамболт, дайте нам пять минут.
– Удивительно, как это он не примчался сюда раньше. – Филипп кивнул дворецкому, подтверждая просьбу о пяти минутах, и тот удалился.
Ровно пять минут спустя Филипп сидел в кресле напротив камина, делая вид, будто читает книгу. Вошел дворецкий, по пятам за ним следовал Хью. Филипп с неохотой поднял голову, не считая нужным вставать.
Лицо Хью выражало… разочарование. Одет он был изысканно: вещи столь высокого качества Филипп никогда на нем не видел, – только впечатление это производило странное. Хью был похож на мальчишку, который вдруг решил вырядиться в одежду с чужого плеча, которая сидела на нем вкривь и вкось.
– Так это в самом деле ты, – выдохнул Хью, и его плечи поникли.
Филипп криво усмехнулся, жестом указывая на стул напротив, предлагая кузену садиться:
– А ты думал, я самозванец?
Хью присел на стул, и весь вид
