раскапывая коридор, ведущий к нормальному выходу. Лазить по отвесной скале изрядно надоело, хотя в последнее время эти подъемы-спуски я практически не замечал, настолько они мне стали привычными.
Грибы, ягоды, рыба, мясо, всё уходило в заморозку, все пригодится зимой. Шкуры выделывались в меру моих скромных знаний и умений и тоже шли в дело. Хорошо соли было в достатке, нашел в одном из складов. Правда от времени она слежалась и окаменела, но это такие мелочи, гораздо хуже, если бы ее вообще не было.
Несколько раз во время своих вылазок довелось встретиться с Хозяйкой и ее медвежатами. Я старался, не провоцируя зверей, как можно быстрее ретироваться, медведица, видимо, оценив мои мирные намерения, агрессию не проявляла, лишь провожала настороженным пристальным взглядом. Со временем я изучил повадки медвежьего семейства, что позволило мне свести к минимуму наши встречи. Сами хозяева тайги тоже не горели желанием познакомиться со мной поближе. Мы не обращали друг на друга внимания, как малознакомые соседи по подъезду.
Но был случай, когда этот наш нейтралитет сыграл со мной злую шутку, послужив при этом толчком в моем развитии. В тот день я решил пройтись подальше вдоль берега реки, поискать места для рыбалки, а вернуться уже через лес, насобирав ягод и грибов. Места эти были вотчиной Хозяйки, но как я уже говорил, у нас с ней нейтралитет, потому на медвежьи следы я особого внимания не обратил. Даже если встретимся, разойдемся, как обычно своими путями. Только вот беспечность в тайге смертельно опасна. А я об этом позабыл, посчитав себя опытным лесовиком, изучившим здешние места, как свои пять пальцев и знающим всю местную живность.
День был чудесный, теплый и солнечный. Настроение отличное. Психоз отступил. Не знаю надолго ли, но я, наверное, впервые в этом мире почувствовал себя нормальным человеком. Скинув верх комбинезона, обвязал рукава вокруг пояса и подставил плечи лучам солнца. Рюкзак и разряженный арбалет болтались за спиной. Ну а зачем он мне? Я же царь природы! Меня тут все знают, от последнего зайчонка до Хозяйки с детишками. Только вот пришлый косолапый думал иначе.
Он выскочил из приглянувшегося мне ягодника и замер, поводя в воздухе носом. Наконец его маленькие злобные глазки остановились на мне. Он был поменьше моей соседки. Худой, шерсть свалявшаяся. Видимо молодому мишке пришла пора начать самостоятельную жизнь, и он бродил по тайге в поисках угодий для себя. Только почему так поздно? Вроде подросшие медвежата уходят от матери по весне. Похоже, выгнал его с места обитания кто-то более сильный, вот и пришлось отправляться в путешествие. А ведь скоро зима, и до нее надо еще нагулять жирок. Иначе гибель.
Но здесь чужая территория. И он это знал. Только сейчас им двигал голод. Да и проделанный долгий путь настроения молодому медведю не добавлял. А судя по ободранной, облепленной мухами морде, вояж его был трудным и полным опасностей.
Я тоже замер в растерянности. Неожиданная встреча. И очень неприятная. Рука потянулась к арбалету и тут же остановилась. Толку-то⁈ Мишка хоть и молодой, но арбалетным болтом его не свалить, разве что попасть удачно. Только вот надеяться на золотой выстрел так себе вариант. Только спровоцируешь. А вот на то, что нападать косолапый не будет, шансы есть. Медведи редко нападают на человека первыми и обычно уходят, стараясь избежать встречи. К сожалению, не мой случай.
Медведь поднял губы, обнажая клыки, и, рыкнув, направился ко мне. Я тихонько попятился, громко крикнув, в надежде испугать зверя. Тщетно. Видать сильно допекло мишку. Он только ускорился. Ринувшись на меня. Все-таки надо было стрелять! Ну почему я промедлил⁈ Теперь поздно! Как же глупо! Мысли стремительно проносились в голове, сменяя друг друга. Бежать? Смысл! От медведя не убежишь. И на дерево забраться не успею. Интересно, а те, кто инструкции писал о действиях при встрече с медведем, сами пробовали на дерево залезть когда он вот он, в нескольких метрах⁈ Но какая херня лезет в голову перед смертью!
Рука дернула из-за пояса нож. А мишка уже поднялся на задние лапы, чтобы опуститься всем весом на меня, подмять, разрывая когтями и зубами. А еще он весь светился энергоканалами. Особенно ярко пульсировало жизнью сердце и мозг. Повинуясь скорее инстинкту, нежели каким-то там знаниям и умениям, а, может, проснулись вбитые тренировками в его Академии навыки графа, я мысленно приказал этому пульсирующему комку сжаться и остановиться. Медведь застыл словно, наткнулся на стену, всхлипнул и завалился назад. Его мощные мышцы обвисли, потеряв форму, а сам он не мог пошевелиться. Даже вздохнуть.
На меня тоже накатила слабость. Все тело покрылось липким, холодным, пробирающим, несмотря на теплую погоду, до озноба потом. Руки затряслись, а ноги сами подломились, и я упал тут же рядом с тушей косолапого. Его маленькие глазки смотрели на меня со смертельной тоской. А я чувствовал, что силы на исходе, что еще чуть-чуть и я потеряю сознание. Внутри меня что-то опять изменилось, переключилось, и сердце медведя затрепыхалось, наполняясь светом. Все, теперь я для него легкая добыча.
Мишка, почувствовав приток жизни, с хрипом вдохнул, по его телу пробежала судорога и он встал, покачиваясь на ослабевших лапах. И не глядя на меня медленно побрел к ягоднику, из которого несколько минут назад выскочил. Видимо силы к нему потихоньку возвращались. Он шел все быстрей и быстрей, пока не перешел на тяжелый медвежий галоп. Кусты затрещали, и зверь скрылся из глаз.
А я еще долго лежал, приходя в себя. И не было даже сил скинуть рюкзак и достать фляжку. Хотя пересохшее горло изрядно саднило. Наконец, ноги и руки стали чувствоваться. Выхлебав полную фляжку воды, я с трудом заставил себя подняться и направился в свое подземелье. Ни о каких сборах грибов и ягод, как и об охоте, речи быть не могло. Обойдусь пайком.
* * *
Дни становились все короче и холодней. Лес окрасился красно-желто-зелеными тонами. А потом и вовсе потемнел, ощетинившись голыми ветками лиственниц, берез и редких осин. Зарядили затяжные мелкие промозглые дожди. Лужи по утрам все чаще и чаще покрывались ледяной корочкой. Наконец в один из дней, выбравшись из своего подземелья, я обнаружил, что земля укрыта пока еще неглубоким, но уже полностью запорошившим ее снежком.
— Ну, здравствуй, Зимушка-зима, — пробормотал я себе под нос, глубоко вдыхая холодный воздух и натягивая на уши собственноручно сшитую из соболиных шкурок шапку, — Надеюсь, я переживу тебя.
Хрустя снежком, двинулся к лесу. Надо
