на всё отвечу. У меня логика железобетонная. — А как ты на улицу пойдёшь? Без куртки, без одежды?
— Одеяло накину, — пожимаю плечами.
— А я?
Блин, реально эгоисткой стала.
— Ну, вы, мужчины, сильный народ. Не мёрзнете, наверное. Ты вон всю ночь без одеяла спал, я видела.
Он отчего-то стонет.
— Потому что ты подмяла его под себя.
Хм… Правда?
Упс.
— Нет, — безапелляционно выдаёт. — Никакой ёлки. Мы будем сидеть здесь. Делай что хочешь, но Новый год прекрасно можно справить и без неё.
Поджимаю губы. Смотрю на него в упор. И почти не моргаю, заставляя глаза заслезиться.
— Знаешь, у меня с детства была травма… — начинаю лживую историю, чтобы растрогать его.
Он закатывает глаза, резко вставая. Даже не дослушал!
— Не начинай. Задрала. Будет тебе ёлка.
Слезливый взгляд резко сопровождается ухмылкой.
Ну и для чего спорил?
Глава 13
В спадающих спортивных штанах переминаюсь на месте и сильнее дрожу от холода. Плед, накинутый на плечи, ничуть не спасает. Как и эти штаны! Ещё чуть-чуть — и они упадут. Застужу себе всё, а потом лечись…
А Давид не торопится рубить ёлку. Ходит с топором, уводя меня всё дальше и дальше от дома.
Мысленно проклинаю его. Не мог где поближе найти что-нибудь? Обязательно в дебри забираться?
Наконец-то мы останавливаемся.
Стон с губ слетает неосознанно.
Вновь тяну за штаны, поправляю их. Шов вновь врезается в самое нежное место.
Я уже сама пожалела, что решила выпросить эту ёлку!
— Ну что мы там? — чуть не хнычу. Ног не чувствую, рук тоже. — Давай уже быстрее. Тебе ведь самому холодно!
Он вон — в куртке на голое тело. Пришлось её разрезать, а потом степлером крепить. Моя идея. А то в пледе он всё себе поотрубает. А мне первую помощь ему оказывай потом. И полиции всё объясняй, почему рядом со мной труп в наручниках.
— Будет тебе ёлка, — с предвкушением проговаривает мужчина. И пока он наконец останавливается у дерева, я отвлекаюсь, подтягивая в очередной раз штаны.
И через минуту слышу:
— Держи.
Давид протягивает мне ёлочку. Маленькую такую, похожую на ветку. Не больше тридцати сантиметров.
— Это чё? — отдаю ему обратно. — Не пойдёт так.
— Пойдёт, — раздражённо, уже закипая, выдаёт. — Уговора о целом дереве не было. Чем тебя ветка не устроила?
Поджимаю губки, пытаясь вновь манипулировать им.
А он, кажется, нашёл способ, как избежать моего воздействия. Тупо отворачивается и идёт обратно домой.
— Стой же, — плетусь за ним, не зная, что держать. То ли штаны, то ли плед, то ли ветку ели. Ткань выскальзывает из пальцев, и в итоге… я теряю всё. Стопорюсь, ощущая сильный холод, бьющий по ногам. Зато плечики в тепле! И елочка в руке!
— Что там опять? — недовольно оборачивается Давид, уставившись на мои ноги. Ветерок поднимает футболку с одеялом, но я не обращаю на это внимания, концентрируясь на стучащих зубах.
— Штанишки упа-пали, — заикаюсь от холода, глаз дёргается.
Давид прикладывает ладонь ко лбу, кажется, набираясь терпения.
— Помоги мне, что ли, — вдруг забываю, как говорить.
— Дай мне сил, — говорит он куда-то в небо. Делает шаг вперёд, вручая мне в руки ещё и топор. А я, как дура, хватаю его, совсем забывая, что мне теперь уж точно ничего не удержать. Неожиданно Давид подхватывает меня на руки и уже вместе со мной шагает по протоптанной нами же тропинке.
— Ты мне скажи, — теряя последние крупицы терпения, кидает он, — тебя в детстве головой на пол роняли?
— Было пару раз. А что?
— У меня больше нет вопросов.
— Давай не будем, а? — ощущаю огромный камень в свой огород. — Это всё из-за тебя.
— Это из-за меня мы скованы наручниками?
— Да, — покрепче держу топор, чтобы случайно не отрубить ему голову от злости.
— Убить бы тебя, чтобы больше мозги мне не трахала, — почему-то в голосе слышится веселье.
— А на большее не рассчитывай, — трясусь от холода.
— Пф. Да захочу — сама на меня кинешься.
— Ни за что и никогда!
Так и хочется ударить себя по лицу. Ага, блин. А кому ночью эротический сон с его участием снился? Да такой, что я чуть сама его во сне не оттрахала?
М-да, в некоторые моменты мне кажется, что он меня виагрой напичкал. Потому что не понимаю, почему рядом с ним у меня громко и быстро стучит сердце, а ещё появляется навязчивая идея попробовать с ним переспать.
Да, я, конечно, девушка взрослая, могу себе позволить, но…
С первым встречным?!
Осудят!
Так ведь никто не узнает…
А я себе этот проступок как-нибудь прощу.
И какой момент! Можно опыта поднабраться…
Блин, Альбина, ты сейчас сексом с ним займёшься без его согласия.
Чёрт. Совсем мозг застудила.
Благо мы быстро добираемся до дома. И я, с ёлкой и топором в руках, семеню в душ — согреваться. И мне опять не дают этого сделать.
— Ты только вчера купалась, надоела уже, — дёргают меня в обратном направлении от душевой. Округляю от шока глаза, по-прежнему стуча зубами. — Потом опять мокрыми волосами жаться ко мне будешь.
Знал бы он, как ему во сне мои волосы мокрые понравились…
— Я, вообще-то, заболеть могу, — укоризненно кидаю в него яростный взгляд. Уже болит горло, и стреляет в ухе.
Он усмехается, демонстрируя белые ровные зубки. Настоящие, не виниры, что редкость в наше время. И клыки у него такие, ух…
Я точно отморозила себе мозги, раз мне вдруг захотелось узнать, насколько они острые.
— Есть у меня один метод согревания, — приподнимает уголки губ.
И всё же ему жутко идёт улыбка, а не эта вечно недовольная рожа.
