его глазу. Ибо сумей он его увидеть еще на несколько мгновений, наверняка сошел с ума от невообразимого, никогда ранее не испытываемого им страха.
В какой-то момент Стрельцов почувствовал облегчение. Пропало давление, от которого ноги подгибались, исчезло ощущение пронизывающего до глубины души взгляда. Но так был только пару секунд, не более. Далее на смену испытанным ранее ощущениям пришло новое чувство: паника. Невообразимая, неконтролируемая, мгновенно берущая под контроль тело и разум, заставляя все естество сжаться в сверхплотный комок. Катализатором этой паники стали звуки тяжелых шагов. Словно по дороге шел не человек, а робот, или движущийся каменный колосс, многотонная махина, от поступи которой содрогалась земля. И самое главное, что заставляло страх насквозь, подобно холодному осеннему ветру, пронизывать все тело, то, что каждый следующий шаг звучал громче и отчетливее. Будто это нечто приближалось, медленно и неумолимо, как рок, как сама судьба.
Не в состоянии более выдерживать это, разум Егора, казалось, покинул тело, оставив в нем одни животные инстинкты. И эти инстинкты могли подсказать только одно: спасаться, бежать, прятаться!
Ноги сами собой направили тело обратно к крыльцу дома. Руки сами, автоматически заперли дверь на засов, подперев её всеми мало-мальски тяжелыми предметами, что стояли в предбаннике. Тело само скользнуло под кровать, будто это настоящий бункер, способный укрыть от попадания ядерной бомбы. Трясясь от страха, обезумевший Егор крепко, до боли в пальцах, сжимал в руках кочергу и спиной вжался в стенку, буквально сросся с ней в единое целое. До его ушей вновь донесся гулкий тяжелый стук. Шаги! Некто продолжал идти, но теперь эти шаги удалялись. Все также медленно и неумолимо.
Бух… бух… бух… бух…
Сердце в унисон шагам стучало в висках. Перед глазами плыли цветные круги. Разум начинал возвращаться обратно в тело, где ему и положено быть, по мере того как затихали в дали звуки шагов неведомого существа. Пальцы сами собой разжались, и тяжелая кочерга с глухим звоном упала на деревянный пол. Слезы брызнули из глаз. Егор лежал под кроватью свернувшись в клубок, подобно раненому зверю и не плакал, а выл, протяжно, дрожащим от пережитого напряжения голосом. Он абсолютно не понимал почему с ним происходит это, почему его организм вдруг отреагировал подобным образом. Не понимал, да и не хотел понимать. Стрельцов чувствовал подсознательно, что только так он может привести в равновесие свой пошатнувшийся рассудок.
Заснуть он так и не смог.
К утру, когда он, наконец, осмелился вылезти из-под кровати, Егор точно для себя решил, что ни на секунду не останется более в этом проклятом МЕСТЕ.
9.
Едва только рассвело, дрожащими от нервного истощения руками, Стрельцов схватил сумку, так и неразобранную им ранее. Абсолютно не думая о судьбе своего временного жилища, он выскочил на улицу, не заперев за собой дверь. Открыв калитку, Егор наткнулся на Проводника, который шел со стороны заброшенного поселка в направлении элеватора. Тот держал в руках перемазанные грязью щипцы и озадаченно смотрел на бегущего куда-то гостя.
— Доброе утро. — надевая свою радушную маску, произнес человек в дождевике. — Это не вы обронили? А то смотрю, лежат посреди дороги. Недалеко от вашей ограды.
— Можете себе взять, если нужно. — сбивчиво произнес Егор и быстрым шагом двинулся по Колхозной улице, едва не поскальзываясь на грязи, появившейся после вчерашнего ливня.
— А куда это вы собрались, да еще и с вещами? — послышался за спиной голос Проводника, потерявший внезапно свое радушие.
— Валю отсюда на хрен!
— Стойте, так не получится. Так нельзя.
Егор с яростью в глазах посмотрел на человека в плаще:
— А что вы мне указываете, что можно, а чего мне нельзя? Захочу и покину это МЕСТО! И удержать меня у вас не получиться. Можете вязать меня, или в кандалы заковывать, я а отсюда уеду. После сегодняшней ночи я оставаться здесь не собираюсь.
Стрельцов развернулся и продолжил свое движение вдоль по улице, под удивленные взгляды жителей поселка. Быстро удаляясь, из-за чавканья грязи под подошвами ботинок, он не слышал, как Проводник спокойно, негромко и возможно даже злорадно сказал:
— Удержать, говорите, не получится? А держать вас не придется. Нет в этом нужды.
Стоит ли говорить, что догонять Егора Проводник тоже не стал. Даже и не подумал об этом. С абсолютно непоколебимым видом он смотрел на удаляющуюся фигуру. Смотрел, как Стрельцов свернул с дороги и двинулся наперерез, вниз по склону, пару раз, едва не упав в грязь. Смотрел, как тот добравшись до хлипкого пешеходного моста, не сомневаясь не секунды, всего в несколько больших шагов перемахнул через реку. Смотрел, как теряется на фоне серой сухой травы темная точка, в которую по мере своего удаления от поселка превратился Егор. Смотрел до тех пор, пока тот не исчез за стволами деревьев мертвого леса.
А Егор тем временем шел по тропе, двигаясь по размытой дождем, скользкой грунтовой дороге, с завидным упорством. Отступать назад он теперь не намерен. В этом МЕСТЕ происходит что-то плохое и выяснять это Стрельцов теперь не собирался. Все его мысли теперь занимал автобус. Главное не пропустить это единственный рейс «0000», не опоздать на него, не проворонить. А если и случится, что автобус уйдет, то он будет ждать, несмотря ни на что. Пусть целые сутки. Лучше в лесу, на остановке, под навесом, чем в этом проклятом поселке.
Порядком извозившись в грязи, Егор дошел до конца тропы и вывернул на опушку. Тут он увидел во что за ночь превратилась дорога. Глубокие широкие колеи, размытые ливнем, стали еще глубже и шире. Наполнившись водой, они напоминали теперь настоящие каналы, по которым было в пору не на автобусах ездить, а плавать на моторных лодках, или даже катерах. Подходить краю такой колеи было даже опасно. Из-за слякоти края были скользкие. Если упасть в такую, то не факт, что сможешь выбраться. Поэтому идти к остановке пришлось по опушке, превратившейся теперь в нечто вроде заливного луга. Земля, за ночь хорошо пропитанная влагой и скрепленная сетью переплетенных между собой корешков хлюпала под ногами, похожая на большую кухонную губку для мытья посуды. Однако, Егор не особо обращал на это внимание. Ботинки его давно уже промокли и теперь еще мокрее они теперь вряд ли могли стать. Да, к такой погоде его никто не готовил.
Добравшись до навеса, он уселся на старую поржавевшую скамью, предварительно постелив на нее целлофановый пакет, извлеченный из сумки, и принялся ждать рейс «четыре ноля».
По началу Егору казалось, что ждать придется недолго, что
