работу дать? Три, четыре дня? Держи за неделю. Всё проваливай, и чтобы я тебя тут не видел! Эй, вы чего смотрите? Ну ка взяли и вытащили это наглеца вон. Да не стойте колоннами, не небосвод держите. Сами же хотели это сделать. Я видел! Гоните его!
Рабочие казались ошеломленными. Только что их разгоняли, как через несколько минут уже натравливают на Конрада.
А он молча выслушивал эти крики. С каждым словом они становились для него тише и тише, как будто звучали издалека. Он грустно улыбался — слишком знакомая картина. Заслужить доверие, а затем непрошенным советом лишиться его. Ничего нового под солнцем.
— Дай мне две минуты. — сказал Конрад и пошел за вещами. Хотя основное было при нём: нож и веревочка с монетами.
Глава 3 Часть 2
Даже когда он вышел за территорию стройки, до него доносились крики архитектора. Что ж, Конрад сам виноват. Теперь придется составлять новый план.
Он посмотрел по сторонам, задумался, куда же ему теперь идти? Заметил старуху груженную множеством горшков.
Она шла неспеша, покачиваясь на каждом шагу. Казалось, что еще немного и вся куча керамики опрокинет её под оглушительный треск бьющейся посуды. Набегут бездомные, просто жуликоватые личности и украдут всё, что еще осталось целым. Кому-то удача, кому-то невезение.
И пока Конрад думал о возможной судьбе старухи, его мысли перескакивали с одной идеи на другую. Куда идти? Снова во дворец или в услужение аристократам? Попробовать себя в качестве местного картографа, может, плотника. Интересно было бы заняться кузнечеством, но приведет ли это его к цели? Нет. Слишком много времени, тем более, что ковать ему еще не приходилось.
Из задумчивости его вывел скрипучий голос, теряющийся в звоне горшков.
— Бледнорукий, ты чего ищешь?
Конрад понял, что поравнялся со старухой.
— Возможности.
Она улыбнулась, обнажая желтые, но целые зубы. Ни одного скола, ни одной прорехи.
— Все возможности собрались на базаре. Что у вора, что у безумца.
— А честного человека там ждут траты.
— Когда ты последний раз видел честного человека? Я пыталась такого вырастить, а потом пожалела, что не удушила в колыбели. Чего так смотришь? А-а-а, понимаю. Тоже было? — она вздохнула. — Кто ж не ошибался? А на базар тебе прямо, пока уши от гула не заложит. Тогда то и поймешь, что ты на месте.
Конрад задумался.
Базар. Место, где люди торгуют и каждый момент пытаются выискать для себя выгоду, как ничто иное предоставляет возможности и настоящий калейдоскоп случайностей. Грабители, потерявшиеся дети, мелкое ворье, повара местных дворян — все эти люди выстраивают из себя сложную систему взаимоотношений и путей, по которым можно добраться до цели. Какой бы она ни была.
— Спасибо, мудрейшая. — сказал Конрад, поворачивая голову к старухе.
Но обнаружил, что вместо неё рядом с ним проехала телега, груженая глиняной посудой.
Конрад покрутился на месте, попытался вспомнить, в какой же момент он разминулся со старухой. Объяснил тем, что слишком сильно задумался, и она ушла.
Уже на подходе к первым торговым рядам, даже за квартал, Конрад слышал голоса, что смешались в один общий поток звуков, расползающийся улицами и переулками. Кого-то он отталкивал, других завлекал. Третьи, привычные к нему, и вовсе не замечали. Для Конрада это было сродни пытки. Очень много голосов, очень много лжи. После базара ему точно придется отдыхать где-то на пустыре, где нет человеческой речи, и никого, кто мог бы обратиться к нему.
Харийцы по праву считались самыми громкими и болтливыми торговцами, которых можно было бы найти во всех бесконечных землях. Конрад сомневался в этом, но нигде его уши так не болели, как в этом городе, на этой площади, которая за годы подмяла под себя дома, превратила их в песок под ногами торговцев, и стала еще громче.
— Ковры!
— Сандали. Из мягчайшей кожи!
— Вино. Отдохнешь лучше, чем от сна!
Почти не поменялись фразы. Как будто поколения шли по стопам отцов. Продавали те же самые товары, видели лишь то, что показал им родитель, с которым то же самое сделал его. И так в самую глубину веков.
Конрад взял с одного прилавка горсть фиников, понюхал. Выбрал несколько и по очереди посмотрел на них на солнце.
— Это лучшие финики на этом базаре! Отпробуй и больше никакие тебе не будут нужны. Они нежные как утренний ветерок, слаще сахара.
— Да, да. — поморщился Конрад. — Значит, даже во дворце кушают твои финики?
Торговец смутился на мгновение, но тут же нашелся.
— Во дворце финики не еда, друг мой. Они там лежат, пока их не растаскают мыши, собаки или отпрыски слуг. Придумай кто делать финики из камня, так они бы и лежали там вечно.
— Стало быть, у кого-то покупают невкусные, твердые, но красивые финики? Кто же этот хитрец?
Торговец всплеснул руками.
— Когда бы ты спросил у жены с какой из её подруг лучше возлечь, чтобы она ответила тебе?
Конрад почесал висок, покрутил последний финик и бросил его в корзину.
— Она бы сказала: Сколько заплатишь за совет?
Торговец всплеснул руками и засмеялся.
— И забрала бы весь твой дом, ишака и даже исподнее, будь оно чистое! — но продолжил. — Послушай, уважаемый, каждый выживает как может. Думаю, твоя жена мудрая женщина, потому что умеет выбить даже в такой ситуации себе выгоду. Но я торговец. Вся моя жизнь — заводить как можно больше друзей.
— Которых ты не отпустишь от себя?
Хариец замахал руками так, что Конрада обдало ветерком.
— Я понимаю, что каждый путник хочет отведать лучших блюд той земли, куда он приехал. И мало кто задержится надолго, а значит нам — честным торговцам надо произвести лучшее впечатление. Ведь дети себя не покормят, а ещё жены, старые родители и ослы. Кроме них мы платим налоги во славу нашего кагана. Поэтому как я могу рассказать тебе, что есть кто-то другой, пока ты не попробовал мои финики?
Торговец протянул один плод с таким видом, как будто это величайшее сокровище на земле.
Конрад поддался, взял и откусил немного. Финик оказался великолепен. Во рту как будто заиграла музыка. Пришлось удержаться себя, чтобы не доесть.
— Недурно. Действительно вкусно, хотя мой интерес не изменился. И я готов…
Раздались тяжелые шаги. Несколько стражников во главе с командиром подошли в упор к прилавку.
Их командир, статный мужчина с тяжелым взглядом и железной серьгой в виде серпа, остановился перед прилавком.
Торговец помрачнел, но снова улыбнулся, хотя и выглядело это натянуто.
— Так вот мой дорогой, мои финики…
