споткнуться или упасть с лесов? — перебил его Конрад. — да, я задумывался об этом.
— И?
— Тогда вам придется сидеть без работы, пока не пройдут расследования в моей смерти. Или травмы, или еще чего.
Рабочий посмотрел на товарищей, затем шагнул ближе, что его сандали коснулись ботинок Конрада. Последнему пришлось выпрямиться, чтобы не упереться лбом тому в пах.
— Солнце на высоте злое. Бьет в голову сильнее молота.
— А мои замечания такие же беспощадные, как крики голодных детей или возмущения жены?
Глаза мужика расширились.
— Чего?
Конрад свернул чертеж и отложил. Подальше. Туда, где его бы не достала возможная драка или брызги крови.
— Давай начнем с того, что я слежу, чтобы вы делали работу так, чтобы за неё заплатили. Верно?
— Неужто? Ты только и шныряешь, да слухаешь, что мы там разговариваем.
Конрад вздохнул. Заметил, что за ними наблюдают и другие строители.
— А есть что послушать? — Конрад встал и отступил на шаг. Работник оказался чуть выше него. — Посмотри туда, — он указал на чертежи. — Мне важно, чтобы ваша работа сложилась в то, что задумал Расим. А говорить вы можете что угодно, если это не мешает ни другим рабочим, ни Расиму, ни мне. Вам платят не за молчание, не за слова, не за угрозы толпой. Вам платят за положенные кирпичи, положенные балки, плиты.
— Так не мешай нам это делать. — сказал мужик и подошел ближе, но натолкнулся на ладони Конрада.
— Прошу, оставайся там, я пугливый.
— Ну а я нет.
Конраж смотрел ему в глаза.
— Тогда расскажи о своей смелости детям, жене и всем тем, за кого ты отвечаешь. И что из-за неё ты лишишься работы. И раз твоя смелость стоит больше, чем жизнь каменщика, то иди в солдаты, где подобные вещи могут быть в цене. А здесь и ты, и я, и каждый, кто на площадке делают общее дело — создают что-то новое. Вон тот мальчишка. — он указал на паренька, с которым уже сталкивался, — если за ним не присмотреть, выложит несколько десятков кривых рядов. А затем стена упадет. Но с большей вероятностью, что и тебя, и его заставят её разбирать, чтобы выложить ровно. А знаешь почему? Потому что никто из вас — опытных каменщиков — не помогает ему, не следит за его работой, и думает не обо всём храме, а о своей кладке. И только о своей.
Мужик смутился.
— Мы кладем кирпичи. За здание пусть думает архитектор.
— Вы делаете часть от целого. А я лишь помогаю не погрязнуть в своих ошибках, как в долгах из-за игры в кости.
Несколько людей в группе откашлялись и увели взгляды в сторону. Любители азартных игр всегда есть в любой толпе.
— И все же… — еще раз попытался мужик, но Конрад остановил его, подняв указательный палец.
— И все же, когда вы дадите понять, что за вами не надо следить, когда вы будете ответственны друг за друга, тогда я и Расим будем нужны, чтобы собрать нескольких из вас и сказать, что надо сделать за день. — Он посмотрел на всех. — А если вы хотите кого-то напугать, то хотя бы думайте чего боится он, и на что вы готовы. На что ты готов, чтобы я тебе не мешал работать?
Мужик посмотрел в сторону, замахнулся.
Конрад как держал руки, так и ударил. Правой рукой под челюсть, а левой ладонью заблокировал плечо каменщика. Всё кончилось в мгновение, и никто из рабочих не успел сообразить, когда Конрад поймал обмякшего мужика и посадил на свое место.
— Прошу вас. — сказал Конрад зевакам и взглядом указал на кучу кирпичей. — мы делаем одно дело.
Рабочие переглядывались. Кто-то смотрел на вырубленного мужика, морщился, с недобрением глядел на Конрада. Но тут раздался крик.
— Чаво собрались? Друг Конрад, ты им сказки рассказываешь? А ну пошли работать бестолочи. А он чево уснул? Давайте, забирайте его, да на солнце, пусть знает какого спать на работе. Прочь, прочь, за работу.
Расим расталкивал и тянул рабочих, как будто не замечал их настроя. Вдобавок ругался, жаловался на бездарную работу, и что такие работники сами должны доплачивать, что им позволяют прикоснуться в прекрасному.
Спустя минуту на этом месте остались только Расим и Конрад.
— Ты правда думал достучаться до их разума? — тихо начал архитектор. — они же… Послушай, они думают только как бы вечером надратсья в кабаке и набить брюхо. Им плевать что они делают. Скажи им выстроить тысячу нужников, они и за это возьмутся, только плати.
Конрад закусил губу. Да, наверное так и было. Приятно думать, что кому-то не всё равно, что кто-то горит общим делом. Проклятье, на эти пару дней он почти забыл про избранного, и что его надо убить. Он представлял как здание вырастет, как его…
Конрад дернул головой, чтобы прогнать мысли. У него другая цель. Расим и эта работа лишь способ добраться до чертежей дворца, получить к ним доступ и составить план. Всё.
— Тогда дай какую-нибудь цель им.
— Я им плачу. Этого хватает.
— Это верно и в отношении тебя?
Расим помрачнел и сжал кулаки. Неумело. Как это делают грудные дети.
— Ты в своем уме? Если решил поучиться у них, то лучше прекращай. Думаешь, я здесь из-за денег? Мне что больше заняться нечем, чем продавать свои таланты?
— Но это здание скучное. — не стал юлить Конрад. — и то, что потребовали убрать башенку лишь спасало его.
Расим захлопал глазами и тихо спросил.
— Моё здание скучное?
Конрад решил воспользоваться случаем, взял чертежи и развернул их.
— Если ты восхищаешсья Зальдуром, то я удивлен, что ты стал ставить такое квадратное здание. Везде углы. Арки? ИХ нет ни на одном плане. Всё выглядит так, как будто автор боится любой ошибки. И это было бы простительно только в одном случае: если он не умеет иначе.
Расим медленно взял план здания из рук Конрада.
— Я не умею иначе?
— Все слишком… — Конрад попытался подобрать слово. — опасливо? Как будто несколько домов, которых тут полно, поставили друг на друга и снесли стены. И если бы не размер, то даже самая последняя бездарность могла бы это слепить.
Расим комкал чертеж.
— Это я бездарность? — он начал тихо, но Конрад уже понял, что наступил на свежий ожог. — Да я столько домов и храмов построил! Какой-то чужак, которому я позволил у себя остаться, которому дал такую работу смеет выливать на меня помои? Пошел вон! Слышишь? Вон. Всё. Такую наглость невозможно терпеть. Забирай свои вещи. Сколько там тебе за
