Она с трудом верила в случившееся. Из всех мужчин напланете, нужно было случиться так, что именно Пьер доставил ей такоеудовольствие. Все эти годы, когда она терпела неудачи и разочарования со своимилюбовниками, Пьер, ее старый друг, терпеливо ждал своей очереди, не настаивая ине ропща. И именно он преуспел.
Отлично! Она сдержит данное себе слово и воспроизведет какможно точнее пенис Пьера на теле Адама. Обещание есть обещание, и даже если бы этостоило ей жизни, она все равно была бы ему верна.
Жюстин упорно работала около двух часов, и былаудовлетворена результатом. Она отступила на несколько шагов, чтобы полюбоватьсярезультатом. Художница в ней была не совсем уверена в правильности решения, ноженщина, тесно связанная с каждой частью тела мужчины на картине, была ввосторге. Адам, наконец, обрел свой мужской орган.
Взгляд через объектив
Доминик ничего не мог с этим поделать. Сказывалась кровь егородной Сицилии, текущая в его венах и делающая его безоружным. Перед сияющейулыбкой, непокорным локоном, взмахом ресниц, плавной походкой, округлымибедрами, покачивающимися в мерном ритме, изящной шеей, украшенной тонкой цепочкой…Ах! Женские чары были слишком обширны и всемогущи, чтобы он, простой смертный,мог противостоять им. К тому же, у него не было к этому ни малейшего желания.Его страстная и неукротимая любовь к женщинам привела к разводу? Что ж! Теперьон был свободен, и совесть его была чиста. Он никогда не проводил двух ночей содной и той же женщиной, чтобы не привязывать ее к себе и не брать на себялишней ответственности. Это позволяло ему получать наибольшее удовольствие,извлекая все мыслимые выгоды из своего образа жизни. Он никогда не забывал, чтожизнь коротка, что тело может предать нас в любой момент. Его старый отецпостоянно повторял ему, что надо пользоваться своим телом, пока возможно. Онкое-что понимал в этом, его старик!
Доминик вспоминал о том солнечном дне, когда был подросткоми еще мало понимал, какой дар дает ему жизнь. Они тогда поехали с отцом напраздник урожая. Один – еще безусый, другой – уже седеющий, сели в тени илюбовались женщинами, находившимися вокруг. Сухая, изнуряющая жара окружила их легкимсверкающим ореолом, придавая происходящему некий оттенок нереальности; его отецвыделял в каждой то, что он называл «бесспорной красотой»: точеный профиль,прекрасные черты, высокий лоб, выдающиеся скулы… все женщины были для неговоплощением чистой красоты, и не важно – шестнадцать им было или подшестьдесят.
– Понимаешь, мой мальчик, женщина красива по определению,Бог сотворил ее, чтобы она представляла то, что есть красивого в мире. Посмотрина Анжелу, беременную уже много месяцев. Заметь, как светятся ее глаза,выступают груди, полные молока для будущего ребенка. А Карла? Несмотря навозраст, у нее длинные и крепкие ноги, готовые обвиться вокруг талии любимогомужчины. А вот та малышка, еще такая молодая, а уже три поклонника! С такимиглазами это неудивительно! Женщины! Ты должен почитать их, Доминик. Когда тыпричиняешь зло хотя бы одной из них, то это все равно, что ты причинил бы злоБогу.
Доминик не только запомнил этот урок, но это стало еговторой натурой. Он восхищался женщинами, уважал их и почитал, как только мог.Однако он всегда помнил, что, несмотря на то хорошее, что он давал им, он,пусть невольно, заставлял их страдать, потому что они не понимали его. Онстарался любить их, делать их счастливыми, но их было столько, что это было затруднительно…Он смущенно сознавал, что его отец не одобрил бы его многочисленные победы,неизбежно сопровождаемые разбитыми сердцами. Возможно, он чего-то недопонял? Втаком случае, они поговорят об этом уже только в раю. Между тем, столько женщиннуждалось в нем! Ему с трудом верилось, что так мало из них были любимы.Казалось невероятным, что некоторые мужчины могут быть такими неумелыми.Поистине, любить женщину – искусство, но не все художники одинаково талантливы.
Говорят, итальянцы красивы, и он был именно таким – сосмуглой кожей, темными кудрями, ослепительной улыбкой. Пожалуй, он слишкомлюбил драгоценности, но это был простительный недостаток, дань легкомутщеславию. Говорят, что итальянцы лучшие любовники в мире, и Доминик прилагалвсе усилия, чтобы подтвердить это суждение. Но для этого необходимы былипрактика, проницательность, и, прежде всего, знание потребностей женщин. Егожена этого не ценила. Она с удовольствием пользовалась его умением и ей былоневажно, откуда оно бралось, главное – результат! Так или иначе, но онасмотрела на вещи по-своему, угрожая, если что, бросить его. Доминик делалневозможное, удовлетворяя малейшие ее прихоти, чтобы доставить ей наслаждение.Как-то он даже изображал из себя вора, влезающего в дом, желая заставить женудрожать от возбуждения и страха. Но к его фантазиям она оставалась глуха,ограничиваясь тем, что довольно бездарно и почти с отвращением делала емуминет. Но это было не самое худшее. Самое худшее, что приводило Доминика вярость и давало ему повод изменять ей, были ее постоянные замечания. Она пилилаего, не переставая:
– Доминик, ты ничего не достигнешь. «Профессиональныйфотограф»! Здорово, ничего не скажешь! Ты – неудачник. Ты ничего не создашь,кроме рекламы чистящих средств или средств против бородавок!
Ладно, его карьера, действительно, не всегда развиваласьтак, как он хотел. Но эти небольшие контракты на рекламу, которые жена считалапочти неоплачиваемыми, давали возможность исполнять все капризы Мадам. Это небыло, конечно, пределом его мечтаний, однажды он добьется своего, вопрекипророчествам, которые постоянно повторяла его драгоценная супруга. И потом, нетак уж плохо делать рекламу лекарств против бородавок, когда в ней участвуеттакая хорошенькая модель!..
Она была его первым приключением после свадьбы. Ей былодевятнадцать или двадцать. Малышка была бойкой! Приехав в студию, онаоткровенно оглядела его и дала понять, что он в ее вкусе. Она угадала в нем,безусловно, опытного мужчину, гораздо старше, но и гораздо интереснее, чем еежелторотые сверстники! Она не прилагала особых усилий, чтобы привлечь его,просто написала свой телефонный номер после окончания съемок и тем же вечеромоказалась вместе с ним на водяной кровати.
Сначала Доминик разрывался перед выбором: забыть о клочкебумаги, прожигавшем брюки, и благоразумно вернуться к неблагодарной супруге иливоспользоваться приглашением, первым и последним, особы, которую больше никогдане встретишь.
Терзания были недолгими. Он забронировал номер в одном измногочисленных мотелей на главной улице города. Отнюдь не дворец, но и непритон. С другой стороны, для девушки была важнее его привлекательность иположение женатого мужчины, которое означало больше скрытности и меньшепоследствий. И потом, кто знает, возможно, как фотограф, он ей еще понадобитсяв будущем.
Доминик все еще хранил неизгладимое впечатление от этойкомнаты, свидетеля его первой супружеской измены. Бежевые, когда-то белые,стены. Красный, потертый ковер, орнамент которого был дополнен следами отпотушенных сигарет. Мебель такая же обшарпанная, как и стены. Главным в этойкомнате была водяная кровать, а зеркала, низко подвешенные на потолке,позволяли любовникам всласть любоваться собой.
