дяди мальчика, который когда-то был генералом в армии императора. Расколола старинные счеты и бросила в костер.
– Теперь мы будем считать по пальцам, – сказала она.
На следующий день, отправляя детей в школу, мать впервые положила в их коробки для завтрака сэндвичи с джемом и арахисовым маслом.
– Больше никаких роллов, – сказала она. – А если кто поинтересуется вашей национальностью, отвечайте, что вы китайцы.
Мальчик кивнул.
– Китайцы, – прошептал он. – Я китаец.
– А я королева Испании, – заявила девочка.
– Ага, помечтай, – засмеялся мальчик. – В мечтах я король!
В Китае мужчины заплетают волосы в длинную косу, а женщины с трудом ковыляют на крошечных искривленных ступнях. В Китае есть люди настолько бедные, что им приходится скармливать новорожденных младенцев собакам. В Китае на завтрак едят траву, а на обед – кошек.
Спрашивается, что там едят на ужин?
Скорее всего, собак.
Это было все, что мальчик знал о Китае.
Вскоре ему довелось увидеть настоящих китайцев – мистера Ли, владельца бакалейного магазина, и мистера Донь Вона, хозяина прачечной. Они шли по улице, и на одежде у них были значки с надписью: «Я китаец». Однажды какой-то парень остановил мальчика на тротуаре напротив универмага «Вулворт».
– Ты китаеза или япошка?
– Китаеза, – ответил мальчик и бросился прочь.
Добежав до угла, он обернулся:
– Япошка! Япошка! Я япошка!
Мальчик не любил врать.
Но тот парень уже ушел.
Потом для японцев был введен комендантский час: им запрещалось выходить на улицу после восьми часов вечера.
Были введены ограничения в передвижении: японцам запрещалось отдаляться от своих домов более чем на пять миль.
Еще через какое-то время Японский чайный дом в парке у Золотых ворот был переименован в Восточный чайный дом.
А потом по всему городу появились листки, озаглавленные «Приказ об эвакуации». После этого они собрали свои вещи и уехали.
В октябре дни были почти такие же жаркие, как летом, но ночью температура резко падала, и по утрам заросли полыни покрывались инеем. Как минимум дважды в неделю случались пыльные бури. Небо вдруг становилось серым, из пустыни с воем прилетал раскаленный ветер, сметавший все на своем пути. Сколько мальчик ни выглядывал из окна, он не мог разглядеть ни луны, ни солнца, ни даже соседнего барака по другую сторону гравиевой дорожки. Он видел только облака пыли. Оконные стекла дребезжали под напором ветра, пыль, словно дым, проникала сквозь трещины в стенах и крыше. По ночам мальчик, чтобы спастись от пыли, закрывал рот и нос мокрым носовым платком. Утром, когда он просыпался, платок был совершенно сухим и пыль скрипела на зубах.
Пыльные бури длились несколько часов, иногда несколько дней, и всегда прекращались так же внезапно, как и начинались. В течение двух-трех минут в мире воцарялась тишина. Потом ее нарушал плач ребенка или лай собаки. Или откуда ни возьмись в небе, шумя крыльями, появлялась таинственная стая белых птиц.
Первый снег выпал и сразу растаял. Затем пошел дождь. Земля, насквозь пропитанная щелочью, не впитывала воду и на глазах превращалась в жидкую грязь. На гравиевых дорожках стояли лужи, а школу закрыли на ремонт.
Делать теперь было нечего, и дни стали длинными и тягучими. Каждый прошедший день мальчик вычеркивал из календаря, ставил на нем большой красный крест. Он часами играл с йо-йо, выделывая всякие забавные штуковины. Он получил письмо от отца, написанное на разлинованном листе бумаги. «Разумеется, у нас есть зубная паста, – говорилось в нем. – Неужели ты думал, что мы здесь не чистим зубы?» Отец благодарил за открытку с изображением молельного дома мормонов. Сообщал, что чувствует себя отлично. И вообще, все замечательно. Вскоре они непременно увидятся. Слушайся маму, писал отец. Наберись терпения. И помни: лучше согнуться, чем сломаться.
О войне он не упоминал ни словом.
Отец мальчика обещал показать ему весь мир. Обещал, что они поедут в Египет и будут там забираться на пирамиды. Поедут в Китай и прогуляются по Великой Китайской стене. Увидят Эйфелеву башню в Париже и римский Колизей, а ночью, при свете звезд, поплывут в гондоле по венецианским каналам.
– Эта луна в небе лишь твоя и моя, – напевал отец.
На следующий день после того, как агенты ФБР увели отца, мальчик обнаружил в ванной несколько черных волосков. Это были волосы отца. Мальчик положил их в конверт, а конверт спрятал под расшатавшуюся половицу под своей кроватью. Он загадал: до тех пор, пока он не будет проверять, на месте ли конверт, и ни в коем случае не заглянет под половицу, как гласило установленное им самим правило, отец будет жив и здоров. Но в последнее время мальчик все чаще просыпался с мыслью, что конверт исчез. «Надо было взять его с собой», – думал он, вглядываясь в темноту барака. Он представлял огромных неряшливых людей, поселившихся в их доме. Наверняка они сутки напролет играют в карты и залили полы пивом и кока-колой. Вполне вероятно, агенты ФБР решат вернуться в дом, чтобы как следует обыскать его. «Мы забыли посмотреть, нет ли чего запретного под половицами», – спохватятся они. Наверное, когда отец наконец вернется, он будет слишком старым, чтобы играть в пятнашки, беспокоился мальчик. Еще он боялся, что отец вернется лысым.
Время от времени по лагерю начинали ходить слухи о шпионах. Такидзава, шепотом передавали друг другу люди, наверняка доносчик. Наверное, он состоит на государственной службе. Скорее всего, он не японец, а кореец. Ему нельзя доверять. «Так что смотрите, не болтайте лишнего».
Ямагути находится в тесных сношениях с администрацией. Как-то ночью у туалета на Исимото напали трое парней. Они были в масках, вооружены свинцовыми дубинками. «Приказали ему сообщать ФБР имена всех тех, кто сочувствует Японии».
– Чего мне не хватает сильнее всего? Наверное, шума деревьев. Да, и шоколада. Я очень скучаю по шоколаду.
– А сливы, мама? Разве ты не скучаешь по сливам?
– Да, конечно. Я скучаю по сливам. И всегда буду скучать.
– Может быть, не всегда.
– Может быть. Но кое-что меня сильно беспокоит.
– Что?
– Я не помню, погасила ли перед отъездом фонарь на крыльце.
– Погасила.
– А плита? Вдруг я забыла ее выключить?
– Ты никогда не забываешь выключить плиту.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Слушай, а ты точно знаешь, что у нас была плита?
– А как же иначе?
– Да, конечно. Мы купили ее в универмаге «Веджвуд». Ты же помнишь, раньше я очень любила готовить.
Мальчик медленно вертел ручку настройки радио. Сначала слушал органный концерт из Солт-Лейк-Сити. Потом румбу. Потом свинг. Потом рекламу таблеток доктора Фишера, избавляющих от запоров. «Наверное, всем вам
