легко вычислить.
Я вздрогнул, прочитав несколько секс-сообщений, и как раз в тот момент, когда я нажимал на его контактную информацию, Каролина вернулась в комнату.
С тех пор я не просматривал ее телефон. От одной мысли о том, что она разговаривает с ним, мне становится плохо.
— Алло? — поспешно отвечаю я.
— Привет, — говорит она на другой линии.
Я вскакиваю с кровати, как только слышу ее рыдания в трубке.
— Я возле твоего общежития. Можно войти? — спрашивает она.
Я не часто бываю в общежитии, потому что чертовски его ненавижу. Мне нравится мое личное пространство. У меня занятия только несколько дней в неделю, и обычно я езжу туда и обратно из своей квартиры в Блу Бич, но в последнее время — может быть, потому что я беспокоюсь о Каролине — последние две недели я ночую здесь. Она изменилась — бросает меня, уклоняется от моих звонков, даже Марджи сказала, что иногда она не приходит домой. Марджи позвонила в прошлые выходные и сказала, что она уехала с чемоданом, и все выходные от нее не было никаких вестей.
— Я иду, — бросаю я, натягивая шорты, не утруждая себя ни футболкой, ни обувью.
Я бегу по коридору и лестнице. Я распахиваю дверь и вижу, что она стоит снаружи под дождем.
Черт!
Она бросается ко мне в объятия, и я обхватываю ее руками, занося внутрь. Она промокла и дрожит, плача в моих объятиях в холле.
— Что происходит? — спрашиваю я, дрожа от гнева и страха. — Что, черт возьми, случилось? Тебя кто-то обидел?
Она зарывается лицом в мою шею.
— Не здесь, — шепчет она мне на ухо.
Я поднимаю ее, и она обхватывает меня ногами за талию, пока я веду нас наверх. Я оставил свою дверь незапертой, поэтому я вошел и уложил ее на кровать, не включая свет.
— Лина, детка, что происходит? — спрашиваю я, с узлом в горле. Каждый мускул в моем теле напряжен. — Тебя кто-то обидел?
— Да, — отвечает она шепотом.
— Что? — Узел затягивается.
— Все не так, — говорит она, чувствуя мой гнев. — Никто… не обижал меня, не причинял мне боль. — Она закрывает лицо руками. — Это неловко.
— Я могу принять неловкость. — Я поднимаюсь и убираю руки с ее лица, провожу пальцем по ее челюсти, вытирая капли дождя и слезы. — Расскажи мне.
Она фыркает, отворачиваясь от меня.
— Ты должен пообещать не осуждать меня… и не злиться.
— Лина, ты знаешь, что я никогда не буду осуждать тебя ни за что. Я прикрою тебя, несмотря ни на что.
Она глубоко вдыхает, а затем разбивает мое гребаное сердце.
Я сжимаю кулак, желая сломать шею ублюдку.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Каролина
Шесть месяцев спустя
— Мне нужно шоколадное печенье, детка, причем срочно, — кричит Рекс, врываясь в парадную дверь моего лофта. — Ммм… Я чувствую их запах. Как раз вовремя.
Мой взгляд переходит с телевизора на него.
— Что тебе нужно, так это научиться стучать.
Он делает несколько шагов к моему дивану, падает на него и перекидывает руку через спинку, устраиваясь поудобнее.
— У меня есть ключ. — Он протягивает ключ, высокомерно ухмыляется и засовывает его в карман джинсов. — Не нужно стучать.
У меня есть ключ от его квартиры. У него есть ключ от моей.
Рекс заявил, что это было условием нашей дружбы — иметь копии ключей друг друга, когда я переехала в лофт над гаражом моей старшей сестры. Я объявила это безумием и вторжением в частную жизнь, когда он украл мой ключ, пошел в магазин Home Depot и сделал копию.
После того, что произошло в колледже, я боялась, что мои отношения с Рексом изменятся. Я начала отталкивать его, потому что постороннее влияние вбило мне в голову такие мысли.
— Ты правда думаешь, что вы останетесь друзьями?
— Он бросит тебя, как только найдет себе девушку.
— Оттолкни его, пока он не оттолкнул тебя.
По глупости, я послушала того, кого не должна была слушать.
В ту ночь, когда я пришла к нему в общежитие, я понятия не имела, чего ожидать. Я знала только, что он мне нужен, и он, как лучший друг, заключил меня в свои объятия, сказав, что все будет хорошо. С моей стороны было глупо сомневаться в нем. Мы всегда искренне принимали друг друга в нашей дружбе. Я бы не смогла вычеркнуть его из своей жизни, и я думаю, что он относится ко мне так же.
Как он говорит, мы — К и Р, черт возьми, навсегда.
Он предложил сделать татуировку. Я сказала ему, что он спятил.
До той ночи я не понимала, насколько сильна наша связь. Он был рядом со мной. Под всем этим юмором и эго скрывается один из самых искренних людей, которых я знаю.
Я сижу со скрещенными ногами, переместившись на свое место, и уделяю ему все свое внимание.
— Я обязательно поменяю замки, — отвечаю я, прекрасно зная, что не поменяю.
Его фирменная стрижка отросла на макушке, длинная и торчащая вверх — его повседневный образ. На нем темные джинсы, черная футболка и белые кроссовки. Кэжуал — это стиль Рекса.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Печенье — наша палочка-выручалочка, когда у нас плохой день.
Поправка: мы проводим время вместе, и печенье — наша традиция, когда у нас плохой день.
— Эта игра, — объясняет он, выдыхая напряженный вздох, — она выбивает меня из колеи. Я не могу сейчас находиться в своей квартире, иначе я выброшу консоль в окно.
Мое лицо смягчается от его признания. Рекс выложился по полной, разрабатывая эту игру, и она так много для него значит. Не только для собственного самоудовлетворения, но и для того, чтобы доказать неправоту всех, кто сомневался в его выборе профессии — тех, кто утверждал, что он лениво сидит дома, целыми днями играя в видеоигры.
Восемь месяцев назад, по своей прихоти, он отправил демо-версию игры, которую он разрабатывал, одной из крупнейших компаний в индустрии. Им она понравилась — что не стало для меня сюрпризом. Они дали ему аванс и год на доработку. В последнее время он стал напрягаться, желая, чтобы конечный продукт был идеальным.
— А еще я скучал по тебе, — добавляет он, подмигивая. — Ты так и не рассказала мне, как прошло твое свидание с этим придурком.
— Почему ты называешь всех парней, с которыми я хожу на свидание, придурками? — спрашиваю я, поднимая бровь. — Ты его даже не знаешь.
Свидание было неудачным. Мы пошли на ужин, у нас не было ничего общего,
