Павел Матвеич, вот не стоит Раечка того. Вас же Любомиров с землей сравняет, если откроется Ваш с его женой адюльтер. Он и без того крайне неприятный человек. Мы, знаете, от Москвы далеко. Письмо пока товарищу Хрущеву напишешь, пока оно дойдёт, Любомиров сто раз на могиле врагов спляшет. Тем более, у него репутация…
Я притормозил, повернулся к Матюше лицом и в оба глаза уставился на режиссера.
— Ты на что намекаешь, Матвей Сергеевич?
— Да что уж тут намекать… — Режиссёр махнул рукой. — Слухи появились, будто Вы на нашу приму глаз положили. И вроде бы она тоже.
— Что тоже, Матюша⁈ Что тоже⁈
Я прямо чувствовал всеми фибрами души, как только увижу блондинку, задушу ее к чертовой матери. Главное, фотки она мне показала, а о самом важном ни слова. К примеру, можно было в двух предложениях обрисовать, что этот чертов Голобородько настоящий ловелас получается. Мало того, с Валентиной Егоровной шашни крутит, так ещё Раечка теперь. Там чего ждать? После одной любовницы, которая, судя по рассказу Матюши, сильно жаждала запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда, от второй уж и не знаю, чего ожидать. К тому же, если меня не подводит память, среди снимков, показанных Настей, Раечка действительно была. Худое лицо с острым подбородком, глаза навыкате и страдальческое выражение, которое ощущалось даже через фото.
Что за дебильный вкус у Голобородько в женщинах? Раечку с ее тоской в глазах хочется добить, чтоб она не мучилась. Видно же сразу, тяжко человеку. Не знаю, правда, с хрена ли. Но при взгляде на ее фото, кажется, она одновременно страдает сразу ото всего. Валентина Егоровна — сама добьет кого-угодно.
Впрочем, если верить словам все того же Матюши, добьют в итоге меня. Раечкин муж. Какой-то нереально крутой товарищ.
— Ой, не знаю, Павел Матвеич… Вы, конечно, человек у нас новый. Назначили Вас недавно. Из Москвы приехали…Многого не знаете. Но, поверьте, я бы от всей души не советовал Вам иметь амурных дел с супругой товарища Любомирова. Сдаётся мне, товарищу Любимирову очень не понравится, что его жена замешана в связях, порочащих их обоих. И поверьте, я, в отличие от Вас, в этом городе с детства. Всех хорошо знаю. Если Вы на самом деле надумали…
— Не надумал! — Я перебил Матюшу на полуслове. — Слухи, говоришь… Так это брешут, сволочи… Дааааа… Происких врагов, так сказать.
— Ах, вот в чем соль… — Режиссёр со знанием дела кивнул, а потом заговорщицки подмигнул мне одним глазом. — Тогда все понятно. У Вас врагов действительно предостаточно…
Я, если честно, ни черта не понял, о чем он говорил. Какие враги? Зачем? На место директора ДК было столько желающих, что ли? Так я уступлю, с удовольствием. Разыщу этого попаданца, вручу его Наталье Никаноровне, а потом свалю отсюда. С огромной, между прочим, радостью.
Собрался было расспросить Матюшу более подробно, кто конкретно числится в списке врагов, но в этот момент по широкой лестнице, которая вела не только вниз, к выходу, но и наверх, на второй этаж, сбежала девушка лет двадцати. Она прямой наводкой направилась к нам. Я внутренне напрягся. Хрен его знает, что за особа. Ее фото мне вроде бы Настя не показывала.
— Матюша Сергеевич! Ну, что ж такое! Бегаю везде. Ищу Вас. С костюмами есть некоторые проблемы. Надо срочно посоветоваться. Идёмте! — Скороговоркой выдала незнакомка. Потом, переключившись на меня, протянула руку. — Товарищ Голобородько… Поздравляю Вас с возвращением в ряды живых советских граждан. Ваш случай лишний раз подтверждает, что крепкий дух настоящего коммуниста не сломить. Поздравляю. Вы, можно сказать, победили в неравном бою с болезнью, которая подло ждала своего часа. Надо будет выпустить «молнию» и рассказать о Вашем подвиге.
Незнакомка снова настойчиво ткнула в меня протянутой рукой. Я в легком обалдевании в ответ тоже сунул ей конечность. Девушка схватила мою ладонь, крепко сжала, тряхнула несколько раз, а потом развернулась и по лестнице побежала на второй этаж.
— Это что было? — Спросил я вслух, исключительно по причине сильного удивления.
Причем спросил даже не у режиссёра, а у самого себя. С трудом верилось, что все это мне не привиделось. Очень странное поведение. С моей точки зрения, конечно.
— Павел Матвеич, так это же Аврора. У нее распределение. К нам попала вот. Хорошая девушка. Работает в школе, а мне теперь с костюмами помогает. С оформлением. Руки у нее золотые. Ладно, побегу, действительно. Пока время есть, нужно все проверить, последние штрихи сделать. Вы в больницу?
— Ага… — Я кивнул. — В больницу. С доктором одним пообщаться. Который мне ни черта толком не рассказал. Только снимки в рожу тыкал…
— Снимки? — Режиссер непонимающе нахмурился.
— Да это я так… Иди. Тоже пойду. К собранию буду снова на месте.
Я кивнул Матюше и шустро направился к выходу. Вахтерша при моем появлении в ступор уже не впала. Видимо, поняла, директор перед ней вполне реальный. Только проводила меня очень долгим взглядом. Будто ждала, что в какой-то момент я сделаю шаг и упаду замертво. Тогда, наверное, в ее мире снова станет все понятно и привычно.
Первая часть задания, полученного от бабки, была выполнена. Скоро вся актерская труппа будет в сборе, смогу оценить, кто из них — Попаданец. Потом тряхну этого гражданина за шиворот, выясню, что конкретно он хочет. Сейчас, пока есть время до назначенной встречи, нужно блондинку помучать. На предмет более полной информации.
Так по наивности думал я, направляясь к выходу. Искренне верил, что все хорошо и цель практически достигнута.
Не успел взяться за ручку двери, толкнуть ее вперед, чтоб выйти на улицу, как вдруг, очень неожиданно прямо под ноги кинулся черный кот. Он проскочил буквально в сантиметре от меня. Еще чуть-чуть и я бы об него споткнулся.
Оказавшись на улице кот вдруг замер, а потом вообще повернул голову и посмотрел мне в глаза. Стало как-то не по себе. Во-первых, морда у этой скотины была слишком стоумовая. Будто не кот передо мной, а кто-то более разумный. Во-вторых, взгляд… В общем, не знаю, как объяснить, и, конечно, с точки зрения адекватности это звучит полным бредом, но взгляд кота показался мне до ужаса знакомым. Он мявкнул, словно насмехаясь, а потом в несколько прыжков домчал к ближайшим кустам и там исчез. Не буквально, конечно. Это было бы слишком. Просто прыгнул в самые густые заросли.
— Охренеть…– Пробормотал я себе под нос. В тот момент даже не догадывался, что слово «охренеть» будет звучать из моих уст еще очень, очень много раз. И степень этого охреневания будет неуклонно расти.
Глава 8
О том, как иногда бывают мстительны женщины
— Итак…– Многозначительно протянул я, а затем обвел взглядом всех присутствующих.
Передо мной сидели десять человек актерско-режиссерского состава. Они смотрели в мою сторону с выражением священного ужаса на лицах. Кроме Матюши, конечно. Он то был уже в курсе всех событий и в том числе, в курсе внезапного возвращения очень даже живого директора ДК.
Наверное, Матюша специально не предупредил остальных, чтоб поглумиться над бедолагами. Режиссер собрал их в зале, но о причине, по которой подготовка к спектаклю задерживается, не сказал ни слова. Поэтому, когда я появился в проходе, реакция была соответствующая. Дамы коллективно охнули. Некоторые даже попытались сползти с кресел вниз, изображая обморок. Мужчины просто молча смотрели, как я иду к сцене.
— Неожиданно… — Пробасил один из актеров. Высокий, похожий богатырским размахом плеч на Илью Муромца, с бородой и бакенбардами.
— Неожиданно, Петр Иваныч, когда Вы случайно против ветра мочиться надумали. И то, большой вопрос. А тут, пардоньте, можно просто охренеть. — Ответила ему сидящая рядом дама лет шестидесяти.
Звали даму Рената Никитична. Она, как правило, играла роли пожилых ма́менек, дуэний и даже бабушек. Поэтому на сцене её видели редко. Однако, по причине, понятной лишь ему, Матюша считал Ренату Никитичу чрезвычайно талантливой актрисой, и она присутствовала в труппе, независимо от того, что мало героинь соответствовали ее возрасту и типажу.
Тетка выглядела колоритно, надо признать. На ней было надето черное платье длиной почти в пол. Черные же кружевные перчатки. Седые волосы Рената Никитична уложила в высокую замысловатую прическу. И еще она без конца курила.
