был конкретный намек на желание уединиться.
Честно говоря, никогда не думал, что отбиться от женщины, решительно настроенной на страсть, так сложно. Впрочем я вообще не думал, что мне когда-нибудь придется отбиваться от женщины.
Но эта, конкретная, перла вперед, как скоростной экспресс. Она бормотала невнятную чушь и настойчиво толкала меня туда, где мы могли остаться без свидетелей. А еще, все это действо сопровождалось рыданиями. Серьёзно. Прямо театр абсурда какой-то. Такое чувство, будто дамочка не могла определиться с эмоциями. В итоге, через пару минут я был по уши испачкан помадой и слезами.
Реально начал опасаться, что мне придётся перейти к более грубым приемам убеждения. Фраз «прекратите!», «да что ты будешь делать!» и «вытащите оттуда руку!», которые я успевал сказать, отплевываясь от ее гигантского банта, она вообще не слышала.
Но самое главное — я узнал ее. Меня сейчас склоняла к разврату Валентина Егоровна собственной персоной… Так вот почему смеялась блондинка. Она была в курсе, что у Голобородько роман с его замом. Ну, Настенька… Юмористка хренова. Не могла предупредить, что ли? Сто процентов специально устроила этот «приятный» сюрприз. А с виду такая приличная девочка.
— Стоп! — Я, наконец, ухитрился схватить женщину за плечи, а потом с силой оторвал ее от себя. — Вы…черт…хватит!
Отскочил в сторону и принялся заправлять рубашку обратно. Галстук теперь весел на моей шее, как петля, на которой впору пойти и удавиться. Я точно не готов вместе с телом сорокалетнего Голобородько получить в наследство еще и его любовницу. Тоже сорокалетнюю. Ничего не имею против, каждому свое, что говорится, но мне-то в реальности тридцатник только недавно стукнул. Да и Валентина Егоровна вообще не похожа на женщину моей мечты. Она оказалась достаточно высокой, с широкими плечами, замашками борца-сумоиста и хваткой питбуля. По своей «конституции» дамочка сильно напоминала небезызвестную «девушку с веслом».
— Вы это бросьте! Приличная женщина… — Я с сомнением окинул ее взглядом, а потом добавил. — Вроде бы…
Валентина Егоровна, всхлипнув, уставилась на меня с выражением удивления. Она, наконец, начала догадываться, что я рвения к близости не имею. Теперь мой зам выглядела растерянной. Видимо, не на такую реакцию женщина рассчитывала.
Не знаю, чем бы закончилась наша нежданная встреча в итоге, но в этот момент дверь кабинета, от которого мы не особо далеко отошли, распахнулась и на пороге появился взъерошенный Матюша. Он выскочил в коридор, явно собираясь догнать руководство. С момента моего ухода прошло не более пяти минут. Хотя мне эти минуты показались вечностью…
— Павел Матвеич, я хотел… Ох, ты ж… ээээ… извините…
Режиссер резко развернулся на сто восемьдесят градусов и собрался скрыться за дверью. Этого я допустить не мог. Объясняться сейчас с Валентиной Егоровной не хотелось совсем. А придется. Рано или поздно буду вынужден серьезно обсудить с ней перспективы совместной личной жизни. Вернее, их отсутствие. Я не собираюсь продолжать отношения, начатые Голобородько. Черт…надеюсь, у него нет жены, детей, еще каких-нибудь родственников. Не уточнил эти детали у Натальи Никаноровны и Насти.
Мой зам, слава богу, с появлением Матюши немного убавила пыл.
— Матвей Сергеевич, Вы ко мне? То есть за мной? — Я во все глаза смотрел на режиссера. Выкатил их так, что сам себе стал напоминать то ли сову, то ли краба. Это был непрозрачный намек, мол, уходить Матюше сейчас не нужно.
— Да ладно. Вы тут… наверное важный вопрос обсуждаете. Я все понимаю. — Матюша тормозил со страшной силой и намека явно не понимал.
Он вообще решил отвернуться в сторону, дабы не пялиться откровенно на меня, заправляющего рубашку в брюки, и Валентину Егоровну, которая нервно взбивала свой бант. Радовало, что режиссер хотя бы стоит на месте, а не сбежал обратно в кабинет.
— Да мы просто…Да…Обсуждали тут… — Любовница Голобородько посмотрела на меня со значением.
Она тоже на что-то намекала. Но если Матюша моих намеков не понимал в силу скудоумия, то я делал вид, что внезапно ослеп и ни черта не вижу.
— Просто новость, будто Павел Матвеич жив, оказалась слишком внезапной. Представьте, меня чуть с ног не сбила супруга вашего Ласточкина. Сначала я даже подумала, не заговаривается ли Марина Эдуардовна. Такую чушь она несла. И все одно по одному, что всех выведет на чистую воду. Особенно товарища Голобородько. Я бросилась сюда. А тут… — Валентина Егоровна одарила меня жарким взглядом. — Знаете ли, до сих пор в себя прийти не могу…. А… Давайте пройдем в Ваш кабинет и обговорим насущные вопросы, Павел Матвеич. Что ж мы все в коридоре, да в коридоре.
— Да…про насущные дела…
Протянул я, точно понимая, в кабинет не пойду. И живым не дамся. Меня эта дамочка своим напором пугает. Не то, чтоб я боюсь женщин. Очень даже наоборот. Искренне их люблю. Особенно привлекательных. Особенно с мозгами и хорошим чувством юмора. Вот только Валентина Егоровна ни под один из этих критериев не подходила. Но при этом, имелось ощущение, если она затащит меня в кабинет, хрен я оттуда вырвусь. Взгляды, которые эта особа бросала в мою сторону были не просто горячими. Они были испепеляющими. А я вообще не готов к такому повороту.
— Вот у нас товарищ режиссер переживает, что Катерине топиться будет неудобно. — Я широким жестом указал в сторону переминающегося с ноги на ногу Матюши, который после моих слов затряс головой, активно выражая согласие. — Надо бы решить этот вопрос.
— Так я же говорила Вам. Нет у нас мешков ни с песком, ни без песка. Вот буквально пару дней назад мы с Вами обсуждали эту проблему. Вы сказали, сами все устроите.
— Так…знаете что, Валентина Егоровна. — Я подался вперед и несколько раз махнул указательным пальцем перед носом своего зама. — Вы, в конце концов, от ответственности не уходите! На ком хозяйственная часть? На Вас! Вот и займитесь. Как хотите, но чтоб сегодня во время спектакля Катерина у нас не в пустую яму прыгала. Не хватало ее потом по составным частям оттуда доставать.
— Нельзя по частям. — Режиссёр нервно вздрогнул и почему-то оглянулся. — Катерину играет Раечка. А Раечка, как Вам известно, жена первого секретаря Горкома… Нас потом всех по составным частям из этой ямы достанут… Ну, Вы поняли…
— Павел Матвеич, я… — Валентина Егоровна выглядела абсолютно несчастной. Ее настроение радикально изменилось и она, мне кажется, готова была расплакаться. Опять. Только теперь не по поводу моего внезапного воскрешения.
— Слышать ничего не хочу! — Я сжал кулак и рубанул им в воздухе. — Нет мешков, найдите любой другой вариант. Любой!
— Ну, что я найду? Не ставить же туда батут из спортивной секции!
— Да что хотите ставьте! Но вопрос решите. А мне…мне надо…в больницу еще наведаться. Бумаги там всякие, знаете ли… Да и вообще… Идёмте, Матвей Сергеевич.
Я подхватил режиссера под руку и потащил его в сторону ступней, которые вели с первого этажа в фойе. Чисто на всякий случай. Пока еще какая-нибудь неожиданность не произошла. Надеюсь, здесь больше не бегают влюблённые в директора тетки. И главное, ты посмотри, как накинулась. А говорили, раньше женщины были все из себя недоступные. Нет… Ну, может оно и так. Однако, Валентина Егоровна скромностью точно не обременена. Или у них с Голобородько реально серьезные отношения. Меня аж в холодный пот бросило от этой мысли.
— Павел Матвеич так я что хотел-то… — Матюша не сопротивлялся. Послушно топал рядом со мной. Но на Валентину Егоровну несколько раз через плечо оглянулся. — Вы сказали, всех актеров собрать. А как с Ласточкиным быть? Его тоже? И… Простите, я не знал, что у Вас приватная встреча. Просто…прямо в коридоре…Ну, Вы и баловник, однако…Слышали мы, будто в столице нравы свободные… Однако Валентина Егоровна удивила. Понять можно, столько лет женщина одна… Думали, старой девой так и помрет…
Последнюю фразу режиссер произнёс гораздо тише, чем предыдущие. Наверное, чтоб ее не могла расслышать мой зам, которая провожала нас взглядом. Она, кстати, с места пока никуда не двигалась. Я чувствовал между лопаток ее прожигающий взгляд. Нет… Поговорить необходимо, как можно быстрее. Придумать уважительную причину. Скажу, было мне видение в момент близости к смерти… Короче, какую-нибудь ерунду придумаю.
— Всех, это значит, всех! — Громко ответил я, а потом, понизив голос, добавила. — Не извиняйся. Ты наоборот меня, можно сказать, спас.
— Оооо… — Матюша сбился с шага и снова оглянулся, бросив быстрый взгляд на Валентину Егоровну, которая осталась позади. — Так значит, это правда? Вы решили выписать ей отказную? Это из-за Раечки?
