было как всегда много всевозможных прикрас.
Германские офицеры для связи при корпусе вместе с некоторыми офицерами отряда Булак Балаховича пришли в штаб корпуса и там в присутствии коменданта гор. Пскова полковника фон Штейна и обер-квартирмейстера ротмистра фон Розенберга, объяснив случай в Пушкинском доме, отказались дальше работать с генералом Вандамом, причем добавили, что они считают полезным для дела назначить командующим корпусом ротмистра Булак-Балаховича и что сегодня, в 12 часов дня в одной из гостиниц Пскова состоится общее собрание всех офицеров, которые вынесут это постановление.
Полковник фон Штейн и ротмистр фон Розенберг заявили, что подобное общее собрание офицеров, имеющее своей целью судить, смещать и назначать своих начальников, является революционным актом и совершенно недопустимо в дисциплинированных войсках, что, конечно, должно быть хорошо известно как русским, так и германским офицерам.
Прибывшие сейчас же согласились с этим, добавив, что общее собрание было постановлено созвать лишь потому, что другого способа выйти из создавшейся обстановки не было.
Об этом инциденте полковниками фон Штейном, Бибиковым и фон Нефом было доложено начальнику дивизии генералу Симанскому, как старшему в чине из всех имеющихся налицо русских генералов в Пскове. На совместном совещании генерала Симанского и полковников было решено: 1) не допустить собрания офицеров и 2) доложить генералу Вандаму создавшуюся обстановку и предоставить ему самому разрешить этот вопрос.
В гостиницу были посланы два офицера штаба, которые и возвращали всех по домам, сообщая, что собрание отменено.
Что же касается доклада командующему, то он в той форме, в которой предполагался, состояться не мог, так как это сделали по собственной инициативе два племянника генерала Вандама – подъесаул и поручик Пермыкины.
Генерал Вандам, ознакомившись с положением и посоветовавшись с генералом Симанским, отдал приказ, в котором объявил, что он по болезни покидает свой пост и назначает впредь до прибытия генерала графа Келлера своим заместителем командира 3-го Режицкого стрелкового добровольческого полка полковника фон Нефа.
Вместе с генералом Вандамом ушел и начальник штаба генерал Малявин, а потому ротмистру фон Розенбергу было приказано вступить в исполнение должности начальника штаба.
Таким образом был разрешен этот печальный инцидент, в заключение которого необходимо отметить, что созыв собрания офицеров в гостинице, на котором должны были провозгласить ротмистра Булак-Балаховнча командующим корпусом, было делом рук Гагена, принимавшего во всем этом живейшее участие и игравшего роль руководителя. Кроме того, следует указать, что сам ротмистр Булак-Балахович не принимал никакого участия и был против назначения его командующим корпусом, о чем он совершенно открыто и заявил. Старались же провести его в командующие некоторые из офицеров, надеясь, что с этой переменой изменится и их положение к лучшему и им удастся играть руководящую роль.
Ко времени ухода генерала Вандама приехали из Киева Дерюгин и Лавриновский, которые при свидании с командующим заявили ему, что они вместе с оставшимися в Киеве Туган-Барановским, Горскиным и Ветчинкиным являются Советом обороны Северо-Западной области и что этот совет признан генералом графом Келлером как высший орган управления. К этому заявлению генерал Вандам отнесся весьма скептически и предложил им выждать проезда генерала графа Келлера, который и определит их права и обязанности.
После переворота они изъявили желание возобновить переговоры с новым командующим полковником фон Нефом и их секретарь фон Дитмар сообщил об этом начальнику штаба, причем передал последнему для ознакомления договор Совета обороны с генералом графом Келлером, который состоял более чем из 20 отдельных пунктов. Внимания заслуживают те пункты, которые окончательно связывали власть командующего армией и превращали его в игрушку самозваного Совета. В этих пунктах стояло: 1) командующий армией назначается и сменяется распоряжением Совета; 2) назначения на высшие командные должности также делаются с ведома и согласия Совета; 3) все денежные средства находятся в распоряжении Совета и отпускаются им по мере надобности командующему; 4) организация административного и гражданского управления областью всецело находится в руках Совета и т. д.
Короче говоря, на долю командующего не было оставлено ни одной функции, где бы он мог действовать вполне самостоятельно.
Начальник штаба доложил командующему о желании Совета обороны переговорить с ним, но новый командующий уклонился от этой беседы, предложив также все переговоры отложить до приезда генерала графа Келлера.
В частном разговоре с фон Дитмаром начальник штаба вполне открыто заявил, что первым его ходатайством у генерала графа Келлера будет просьба разорвать этот договор, который генерал мог подписать, только будучи в заблуждении о действительных полномочиях вошедших в Совет лиц[2].
На этом временно и закончилась история с Советом обороны, которая является довольно характерной в жизни добровольческих формирований, как показатель непременного желания политических деятелей захватить всю полноту власти в свои руки.
Капитан фон Дитмар, разочаровавшись в своей деятельности на должности секретаря злополучного Совета обороны, вошел в связь с Гагеном, и им удалось заручиться доверием полковника фон Нефа, который назначил их представителями от корпуса в городскую финансовую комиссию, образованную с целью установить основания, на которых должны были быть выпущены уже напечатанные 50-рублевые кредитные билеты областного Псковского казначейства за подписью генерала Вандама.
Назначив фон Дитмара и Гагена финансовыми представителями, командующий подписал несколько бумаг, которые давали им право на сбор всевозможных пожертвований в пользу армии чуть ли не во всех городах Российской империи.
Выпущенные вскоре кредитные билеты открыли им широкое поле деятельности, и они начали производить с ними весьма смелые, если не сказать большего, финансовые операции, которые вызвали сильное недовольство жителей города Пскова.
Работать становилось все труднее и труднее, появлялась масса различных препятствий, которые путали все планы и вносили невообразимый хаос.
Одним из самых главных препятствий было невыполнение германцами условия о передаче военного и гражданского управления армейским районом русским властям, что повлекло за собой полнейший беспорядок во внутреннем управлении и парализовало всякую возможность провести необходимые меры для обороны области, как например, мобилизацию, отобрание оружия у ненадежного населения, ареста местных большевиков и т. п.
Германцы, вследствие разыгравшейся у них революции, уже не были в состоянии поддерживать порядок, но в то же время не решались передать всю полноту власти русским добровольческим организациям, и потому везде царило безвластие.
По той же причине не удалось провести в жизнь предполагаемой организации генерал-губернаторства во главе с генералом Симанским, в ведение которого отошли бы все вопросы военно-административного характера, которые перегружали работу штаба корпуса и не давали ему возможности заниматься своим прямым исключительно военным делом.
Только накануне катастрофы, то есть 25 ноября, германцы согласились наконец передать гражданское управление русским властям, и потому командующий корпусом назначил члена Государственной думы барона А.А. Крюденера-Струве губернатором армейского района.
Одновременно шло разложение германских частей, которому способствовало отсутствие прочной связи с Германией,
