комнате, пока, наконец, не останавливаются на моих.
— Он сказал, что мне, должно быть, нравится все терять — девушку и свою команду.
— Какой придурок.
— Все это часть игры. Соперники будут пытаться залезть ко мне в голову, — он пожимает плечами. — Очевидно, это не сработало, потому что команда выиграла.
— Селеста сказала, что тебе разрешено драться во время игры. Думаю, следует надрать кому-нибудь задницу и преподать урок, — я хлопаю себя по бицепсу. — Или просто отправь его ко мне, и я покажу, с кем тот имеет дело.
Он усмехается.
— Так ты теперь мой телохранитель?
Я вздергиваю подбородок.
— Если придется. Никто не будет говорить плохо о моем парне.
Он качает головой.
— Ничто из кем-либо сказанного не стоит того, чтобы ввязываться в драку. Это все часть шоу. Я просто хочу играть.
— О кстати, это напомнило мне кое о чем, — я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку, разблокируя телефон и открывая видео в TikTok, которое опубликовала ранее. — Ты становишься популярным.
Я, возможно, могла поделиться с публикой видео, на котором он выполняет разминку..
Уголок его рта подергивается, когда тот наблюдает за происходящим в телефоне.
— Песня — приятная деталь.
Я ухмыляюсь.
— Я так и подумала.
Мелодия от Ginuwine, конечно.
— Предоставить автору любовных романов превращать мою разминку в нечто сексуальное кажется не очень разумной идеей.
Я усмехаюсь, изображая обиду.
— Ты называешь меня извращенкой?
— Ты сама выставляешь себя такой, ясно?
— Это ты кружишься, как экзотический танцор, ясно? Нельзя винить девушку за то, что она это замечает, — я делаю небольшой глоток вина. — Теперь реальный вопрос заключается в следующем: есть ли у тебя нужный размер экипировки, чтобы поддерживать кое-что в узде или полагаешься на удачу?
Он смотрит на мой бокал с вином, и его губы изгибаются в ухмылке.
— Чувствуешь себя кокеткой, не так ли?
Я небрежно повожу плечом.
— Я ничего такого и не говорю.
Он наклоняется, и его губы едва не касаются моего уха.
— Кэссиди Куинн, ты даже представить себе не можешь, насколько «кое-что» тяжело сдерживать.
Я стою в оцепенении еще несколько минут после того, как тот выходит из квартиры. Или больше.
Уже трижды этот мужчина вынуждал менять нижнее белье.
Я должна продолжать игру во чтобы бы это не стало.
ГЛАВА 9
Трентон
— Алло, Трентон Уорд?
— Да. Кто это?
— Ваша бабушка немного поранилась. Сейчас приедет скорая, чтобы отвезти ее в больницу.
Я вскакиваю с кровати.
— Что случилось?!
— Должно быть, упала, вставая с кровати. Мы нашли ее на полу. Она в сознании и соображает связно, но, возможно, сломала нос.
Я натягиваю футболку и одеваюсь.
— В какую больницу ее повезут?
— Медицинский центр Джерси-Сити. Я сообщу, что вы приедете.
— Спасибо.
Я хватаю ключи, засовываю ноги в кроссовки, прежде чем распахнуть дверь и, конечно же, врезаюсь в Кэссиди.
Она одаривает меня лучезарной улыбкой.
— Эй, я просто иду сказать… что случилось?
— Бабушку срочно увозят в больницу.
Кэссиди спешит за мной по коридору.
— Что с ней?!
— Сказали, бабуля упала. Может быть, сломан нос, — я нажимаю кнопку вызова лифта. — Как далеко находится медицинский центр Джерси-Сити?
— В десяти минутах отсюда. Я могу отвезти тебя.
— Ты не обязана этого делать.
Кэссиди заходит в лифт вместе со мной, когда двери открываются.
— Я поехала бы в любом случае, но так совпало, что знаю, где больница, поэтому с таким же успехом ты мог бы позволить мне вести машину.
Я киваю.
— Спасибо.
Слезы застилают глаза, когда я представляю, как бабушка падает и не знает, где находится и как попросить о помощи. Как долго там пролежала, пока ее не нашли? Насколько сильно ударилась? Она вообще понимает, что происходит?
Кэссиди протягивает руку и сжимает мою ладонь.
— Они смогут вылечить сломанный нос.
— Это да. Но у нее болезнь Альцгеймера, не знаю, понимает ли она, что происходит, — я сглатываю. — Иногда она приходит в замешательство и может доставлять людям неприятности, когда те пытаются помочь.
— Мы скоро будем там.
Я сжимаю ее руку, благодарный за то, что она рядом.
Кэссиди лавирует в потоке машин, как гонщик Форсажа и за считанные минуты доставляет нас в больницу. Проводит через приемный покой и помогает заполнить необходимые документы, и когда медсестра называет мое имя, использую статус «я знаменитый хоккеист», чтобы убедить ее позволить нам обоим пойти.
Я бросаюсь к бабушкиной постели, сердце сжимается при виде синяков, образующихся под каждым опухшим глазом.
— Бабуля, ты в порядке?
— Да в порядке я, в порядке, — она пренебрежительно машет рукой. — Тебе не нужно было приходить.
— Конечно нежно. Тебе больно? Медсестра дала что-нибудь?
— Не знаю. В меня тыкали, и в руке этот дурацкий тюбик, — она поднимает левую руку, чтобы показать катетер. — Чертовски больно.
— Ты помнишь, как упала?
— Думаю, нога запуталась в одеяле. Я начала вставать с кровати, а потом просто упала, — глаза бабули заглядывают через мое плечо. — О боже. Кто это с тобой?
— Это Кэссиди, — я оборачиваюсь и жестом приглашаю ее подойти. — Та девушка, о которой я тебе рассказывал.
— Ты говорил обо мне? Не верьте всему, что он рассказал, — затем брови Кэссиди поднимаются до линии роста волос. — Боже мой, Шерри?
Глаза бабули сужаются, когда Кэссиди подходит ближе.
— Птичка, это ты?
Птичка?
Кэссиди проходит мимо меня и сжимает руку бабули.
— Вы бабушка Трента.
Я наклоняю голову.
— Вы знаете друг друга?
— Она была моей соседкой до того, как ты въехал, — Кэссиди целует бабушкину ладонь. — Я так волновалась за вас.
Бабуля широко улыбается.
— Так приятно снова тебя видеть.
— Я скучаю по нашим карточным играм.
Я опускаюсь на край больничной койки, пока до меня начинает доходить.
Кэссиди — это Птичка.
Кэссиди подружилась с бабулей и заботилась о ней, когда меня не было.
Трудно находиться на другом конце страны, не имея возможности позаботиться о бабушке. Но осознание того, что в здании есть кто-то, присматривающий за ней, успокаивало.
— Каждый вторник и четверг мы играли в рамми, — Кэссиди лучезарно улыбается. — Она пекла самые вкусные десерты и мы слушали музыку.
Признательность поселяется в груди.
— Я помню. Она рассказала о тебе. Просто не могу поверить, что не собрал все воедино раньше.
Кэссиди бросает на меня безобидный взгляд.
— Вашему внуку не нравится, как я пою, Шерри. Он рассказывал об этом?
Бабуля усмехается.
— Нет, он определенно этого не делал. Трентон, тебе лучше вести себя прилично. Моя Птичка — милая девочка.
Я выгибаю бровь.
— Твоя птичка? Но я внук.
— И мой внук будет добр к милой девушке.
Кэссиди показывает
