— Офицер полиции Макферсон, — представился я, не дожидаясь вопроса. — Могу я переговорить с дежурным представителем господина Л'авери?
— Да, конечно. Мы всегда готовы сотрудничать с полицией, — радостно ответила секретарша, подмигивая радужными глазками. Ну-ну. Когда слэнпыль гоните, сотрудничества от вас не дождешься. — Сейчас я вас соединю…
— Нет-нет, — невежливо перебил я. — Мне хотелось бы побеседовать с ним лично!
Улыбка на лице секретарши померкла, будто разъеденная кислотой.
— Это будет несколько затруднительно… — начала она. Нашла простачка. Меня столько раз посылали мелкие чинуши и иная бюрократическая шушера, что иммунитет мой — что твоя носорожья шкура.
— И тем не менее! — загадочно грянул я.
Появился Вилли, понял, что неуместен, как раввин в соборе, и тихо сгинул.
Секретарша задумалась.
— Пожалуй… — изрекла она, и вновь смолкла. Я терпеливо ждал, пока она справится в своем лосе. Сьюд сделал бы эту работу и быстрее, и лучше, да и облик искусственный в визуализатор заложить — не проблема, но Закон о праве на труд заставляет держать подобных дур. Страусиха. — Вы могли бы рассчитывать на прием через…
— Мне нужно увидеться с любым человеком, способным сообщить мне некоторые сведения о хакере по имени Яго Лаура, — уточнил я. — И как можно скорее. Это и в ваших интересах. — Нехорошо пользоваться тяжелой артиллерией, но приходится. Некоторые особенно несообразительные особи не понимают ничего, кроме угроз.
— Хорошо, офицер. — Лицо ее окончательно стало непроницаемым, точно египетская маска или морда персидской кошки. Радужные глаза перестали переливаться, приобрели цвет полированной меди. — Четыре часа утра. Вас устроит такое время?
Я состроил мудру текущего времени. Один-семнадцать среднелунного, высветилось на козырьке. Времени уйма.
— Устраивает, — бодро заявил я. — Благодарю.
Секретарша не соизволила даже попрощаться — исчезла, точно тень отца Гамлета. Что ж, не могу ее винить.
До назначенной встречи оставалось почти четыре часа, которые следовало провести с толком. Пиргипнол так основательно прочистил мои извилины, что до вечера я глаз не сомкну, как пить дать.
Проявился Вилли со своеобычной папочкой.
— Вот и досье на Меррилла, — сообщил он, радостно потирая рога (друг о друга, как ладони). — И кое-какие данные на Эрнеста Сиграма.
Начал я с уикканца — именно потому, что он меня сейчас интересовал меньше. Данных оказалось много, а вот почерпнуть из них удалось — с глюкин нос. Больше всего меня насторожило, что в ковен Сиграма входило тринадцать человек. Черная уикка, однозначно.
А к досье Меррилла я так и не приступил в ту ночь. Прервал мои похождения в лосе Эрик. Я почувствовал невидимую руку на своем плече, зажмурился и нужной мудрой оборвал сеанс.
— Послушай, — Эрик уже пришел немного в себя, но был по-прежнему нехорошо бледен. На плече его я заметил настоящую мозаику из мушек, — тут тебе звонит один тип, упорно отказывается подсоединяться к инфору.
— Как представился? — Говоря, я поглядывал в сторону предзака. Сиграм уже не скребся в стену; он лежал на полу, вывалив язык на щеку и глядя на нас злыми желтыми глазами. Становиться человеком он отказывался решительно, хотя пребывание в облике сжигало его заживо, немыслимо подстегивая метаболизм. Что ж, вольному воля. Когда он обессилеет достаточно, мы его вытряхнем из-за перегородки и возьмем голыми руками, будь он хоть трижды волкодлак.
— Представился Маркосом Рельи. — Эрик явно был невысокого мнения о Маркосе. Я тоже.
Трусоват наш Маркос. Инфоров, как арбора, боится, душа его серенькая в пятки уходит, как бы биты его драгоценные не заныкали. Что ж, подойдем, поболтаем.
В объеме висела только голова стервятника — без тела, шея таяла в гаерной дымке. Значит, из коридора звонит, с общедоступного терминала связи.
— Вот что, Миш, давай ко мне! — без долгих предисловий начал он. — Тут такое готовится!..
— Что еще? — Конечно, я не принял всерьез слова о "таком ": Маркосу не правда важна, а шанс сбыть с рук сведения (возможно, лежалые до полной протухлости). Учуял поживу, на Каиновы лавры зарится. Не надо было безглазому платить… но без посторонней помощи я вряд ли доберусь до сути той нелепой суеты, что ни с того, ни с сего закрутилась вокруг меня.
— Вот что, пент, я тебе точно говорю, без сброса, — Маркос выплевывал слова, точно скорострельный бластер — свои подарочки: в таком же темпе и с тем же отвращением. — Тут большое дело греется. Очень большое. Сам Каин не взялся. Можешь не верить.
— О чем?
— Не могу сказать сейчас. — Битхантер оглянулся — голова противоестественно завращалась в пустоте. — Не доверяю линиям.
— Эй, сьюд! — позвал я. — Офицер полиции Макферсон. Отзыв!
— Слушаю. — Голос сьюда был отстранен и тих.
Мне почему-то пришло в голову, что быть сьюдом связи — это, наверное, очень скучно, хотя сьюды не скучают.
— К этому каналу подключены демоны слежки?
— Да, — отозвался сьюд. — Три.
— Хмм… — пробурчал я.
Ничего умнее так сразу и не придумаешь. Если сьюд знает о демонах, но не может убрать… значит, или это вполне официальные контролеры, или их запустил очень профессиональный хакер.
— С подписями? — полюбопытствовал я.
— Один. Подпись хакера Юрия Ниденко. — Я сделал себе мысленную пометку проверить, на кого теперь работает Юрочка. Всему должны быть пределы, наглости — в том числе. — А два — анонимных.
— Отбой связи, — приказал я. — Ты прав, Маркос. Встретимся в шесть утра… м-м…
— В любимом месте хакеров Ле Солейль. — Стервятник ухмыльнулся во весь рот и пропал.
Кажется, со мной сегодня определено не хотят прощаться.
Я активировал козырек, удостоверился, что досье на Сиграма и Меррилла загружены. Эрик по моему настоянию обещал вызвать себе смену — был он совсем квелый — хотя я вовсе не был уверен, что у шефа найдется, кого снять с оцепления. Работы в карантинных куполах ведутся, вероятно, полным ходом — подвозят временные переходные камеры, организуют медиков, чтобы те смогли облегчить страдания умирающих… а кто-то треугольноголовый потирает руки, готовясь получить очень важные и совершенно секретные сведения от плавящихся заживо курьеров. Чем больше я думал, тем меньше мне нравилась нездоровая (не только в прямом смысле) суета вокруг Отстойника.
Я вышел из участка. До встречи с представителем Л'авери оставалось два с половиной часа. Я пошел в гравизал, где занимаюсь обычно, и полтора часа изнурял свою плоть физкультурой при шестикратном тяготении — полное земное «же». Будто наказывал себя за что-то. Оставшегося времени мне как раз хватило на то, чтобы вернуться домой и привести себя в порядок. Сольвейг спала, тихонько посапывая; я не стал ее будить — только почистился и налепил на плечо пару слабых мушек.
