никто не ответил.
Спустя полчаса мы с Марком шли в кампус. Залитый солнечным светом город пробуждался: то и дело приходилось здороваться, отвечая вежливыми кивками на приветствия знакомых и не очень людей. Стэншир весело рассказывал о заварушке в пабе, свидетелями, а потом и участниками которой нам довелось стать. О том, как мы нашли нашу ночную прелестницу и сразу же пошли в номер. О том, что первое вино, которое нам принесли, было отвратительной кислятиной и я спустил с лестницы слугу, его подавшего. Картины драки, ночной пирушки и утех проносились передо мной одна за другой, не задерживаясь. Стоило мне подумать о метке фэйри, как оставившее ее создание целиком захватило мой разум.
Раньше я не совсем понимал, что именно нужно искать в книгах, и обращал внимание на любые упоминания фэйри. Теперь у меня вырисовывался план: узнать все о сделках и найти лазейку в договоре. Если не получится – вызвать златовласую обманщицу и заставить дать мне свободу. Не согласится по-хорошему – убью. Как гуля.
От подобных мыслей по спине побежали мурашки, но свет солнца лился на крыши и мостовые, золотыми нитями тянулся меж кружев все еще зеленой листвы, играл радужными бликами на каплях росы и прогонял дрожь. Я улыбнулся и, хлопнув по плечу Марка, начал насвистывать разудалый мотивчик, друг подхватил.
Жизнь налаживалась, а стоило всего-навсего хорошенько повеселиться!
Знал бы я тогда, что не только фэйри могут играть с людьми и скрываться за масками, я был бы осторожен. Знал бы я тогда, что стал мишенью, я был бы скрытен. Знал бы я тогда, к чему могут привести чувства, я спас бы тех, кто мне дорог…
Но я был глуп, самонадеян и слеп.
Запись 2
Поскрипывал мел, шуршали перьевые ручки. Сквозь высокие стрельчатые окна в аудиторию било солнце. В его золотых столбах лениво и величественно плыли пылинки.
Я аккуратно вносил в конспект слова лектора, хотя рассказ о первых биллях Парламента меня не увлекал. Мысли мои раз за разом обращались к запланированной на ночь вылазке в библиотеку. Все было готово: короткое заклинание составлено, темная одежда сложена стопкой в укромном месте, но что-то беспокоило меня, мешая относиться к запланированному как к легкому и веселому приключению. Что это – интуиция, предчувствие, – я не знал, но отступать не собирался.
Я посмотрел в окно: чистая лазурь неба обещала ясную ночь. Потом чуть обернулся и столкнулся взглядом с Марком: он наблюдал за мной, по губам его блуждала рассеянная улыбка. Когда друг понял, что я смотрю на него, он похабно ухмыльнулся, жестом напомнив, что было между нами и той девчонкой. В груди всколыхнулось странное чувство – смесь стыда, брезгливости, удовольствия. В тот же миг вспомнилась фэйри: ее лицо, ее глаза, в которых всегда плясали смешинки и легкий огонек превосходства, словно она лучше во всем. Я скривился, сжал кулак, представляя, как сминается и ломается хрупкая наперстянка, истекая прозрачно-зеленоватой «кровью».
– Крис! Эй, Кристофер! – Стэншир нагнал меня у основания лестницы.
После лекции я поспешил убраться из аудитории до того, как он соберет вещи. Проницательность Марка знакома мне не понаслышке, и я не хотел, чтобы он что-то заподозрил, но, кажется, не преуспел.
– Ты так быстро ушел. – Он покачал головой. – Боишься, что за опоздание получишь розог, как в прошлом году?
Уловив затаенную насмешку, я решил не разочаровывать его:
– Да, последний год в университете. Мне нужны отличные рекомендации. Отец готовит мне место при Палате, сам понимаешь – требования высоки.
Марк на секунду сбился с шага, и я почувствовал, как напряглась его рука, которой он по-дружески бесцеремонно обхватил меня за шею. Неожиданная реакция. В прошлом году Стэншир лишь рассмеялся бы в ответ, подшутив над собственным положением: их семья не состояла в Палате уже много лет.
– Ну что ж, – друг нервно дернул щекой рта и постарался улыбнуться, – не смею мешать… сир.
Он издевательски поклонился и, круто развернувшись, скрылся в толпе.
Время пролетело незаметно. После ужина я сразу направился к библиотеке: до отбоя оставалось два часа, почему бы не провести их с пользой?
Мистер Коллинз удивленно повел бровью и язвительно проронил: «Неужели решили взяться за ум, Мэллоун?» – но запрошенные книги принес. Когда в девять в часовнях Нолиджа зазвонили колокола, он выпроводил меня из пустого зала, куда никто из студентов так и не явился, и убрался в свои комнаты.
Огоньки спален казались глазами неведомого чудовища, притаившегося за иссиня-черными крыльями птицы-ночи. Я постоял немного, пытаясь унять дрожь в пальцах, но волнение захватило меня полностью – я собирался самостоятельно сотворить волшебство. Летом со мной была Айвз, она помогала мне, а потом бросила, оставив метку на ладони. Бросила… Почему? Была ли у этого причина, или ее поступок просто каприз волшебного создания? В книгах писали, как они переменчивы, как любят злые шутки… Поняв, что только теряю время в размышлениях о своем одиночестве и вероломстве фэйри, я скинул рубашку. Осенняя прохлада обожгла плечи и спину, кожа покрылась мурашками. Пара минут – и я переоделся. Аккуратно сложив форму, тряхнул головой и решительно направился к шиповниковым зарослям.
Заклинание слетело с губ легко, словно я занимался этим с колыбели, словно волшебство спало в моей крови, ожидая этой минуты, но ничего не произошло. Ветерок ерошил резные листочки. Звезды снисходительно улыбались с неба. Где-то вдали закричала одинокая птица-полуночница. И все-таки магия подействовала! Я чувствовал!
Отвернувшись, я перевел взгляд на жилое крыло университета. Может, вернуться и поискать иной путь? Ну уж нет! Попробую еще раз! Я вновь повернулся к зарослям, но шиповник пропал! Я ошарашено замер, глядя на огромного паука, свитого из колючих ветвей с яркими каплями ягодок. Тварь бесшумно пошевелила жвалами и пошла на меня. Легкая прогулка в Закрытый Отдел обернулась серьезным испытанием.
Я не стал дожидаться, пока шиповниковый паук до меня дойдет, и рванул к освободившимся окнам. Сражаться с таким чудовищем? К чему это самоубийственное геройство?!
Открыть окно не получилось, поэтому я наплевал на скрытность и высадил его локтем. Я ждал оглушительного звона, но стекло лишь тренькнуло и осыпалось мелкой пылью. Я растерянно смотрел на нее, пока стрекочущий шелест не напомнил мне о пауке. Забраться внутрь стало делом секунды; едва я спрыгнул с высокого подоконника на пол, как случилось очередное чудо: стеклянная пыль закружилась в воздухе, сплетаясь в мерцающие жгутики. Они потянулись вверх вьюнами, сливаясь и восстанавливая окно.
Паук остался позади. С секунду тварь смотрела на меня, а потом рассыпалась в бурую листву. Порыв ветра закружил ее, а когда стих, изгородь из шиповника выросла на прежнем месте. И что это такое? Я ошарашено покачал головой и наконец огляделся: абсолютной темноты не было, но в углах клубились непроницаемые тени. Я поежился и направился к двери, за которой меня ждала награда – тысячи книг по магии, в которых наверняка найдется то, что мне нужно.
«Ты все равно не успеешь за ночь, – ехидно прошипел внутренний голос. – А что потом будешь делать? Опять к пауку и через окно? Надолго ли хватит твоего везения?» Я тряхнул головой, отгоняя непрошеные сомнения. Придется как-то вытребовать себе доступ к этим книгам. Впрочем, стоило заняться этим с самого начала, вместо того чтобы ввязываться в авантюру с волшебством, но я не мог устоять. Что-то внутри меня требовало обратиться к нему: может, природная тяга к приключениям, а может, сама моя кровь. Задумавшись, я не заметил в темноте конторку библиотекаря и, со всего маху налетев на нее, больно ударился бедром.
Ключ от читального зала нашелся не сразу. В ящике лежало несколько связок, и, пока я перебирал их, заметил, что дверь не заперта. Как странно! Внутри оказалось неожиданно светло. Я с непривычки сощурился и прикрыл глаза ладонью. Под высоким сводчатым потолком горели сотни… свечей? Ламп? Стеклянные шары парили и излучали мягкое сияние. Я видел такое впервые: не свечные огарки, не газовые светильники. Это была самая настоящая магия! В которую никто уже не верил, к которой все относились как к сказкам! Удивительно! Неужели я нашел, что искал?
– Мистер Мэллоун?
Тело вмиг покрылось мурашками, и на лбу выступил холодный пот. Я здесь не один! Меня поймали с поличным! Вот почему дверь не заперта! Вот почему в зале так светло! Какой же я идиот!
Я медленно повернулся на голос и увидел в паре шагов от себя Генри Айдела. Он стоял, прислонившись к стеллажу, и наблюдал за мной.
– Мистер Айдел. – Я почтительно склонил голову, понимая, как нелепо выгляжу: растрепанный, с горящими от стыда щеками.
