начинала увядать. Едва я это заметил, как в душе всколыхнулась безумная надежда: вдруг цветок исчезнет? Но это было бы слишком просто, верно?..
Я горько усмехнулся. От фэйри не пришло ни единой весточки, но в ушах моих, едва я о ней думал, вновь звучал голос Мэри Айвз. Я пришел к ней утром того дня, как Эбигейл исчезла; думал, может, она вернулась к Робинсонам, но ее там не оказалось, а Мэри произнесла слова жестокие, особенно из уст сестры: «На вашем месте, милорд, я бы молилась, чтобы она исчезла из вашей жизни навсегда». Почему она так считала? Я не знал, – может, кто-то пострадал от общения с фэйри? Но именно эти слова привели меня к пониманию того, что Эбигейл вернется. А до этого момента мне нужно как можно больше узнать о том, кто она и как от нее избавиться. Что бы ни привело ее в мой дом, вряд ли это сулило мне добро. Иначе зачем Эбигейл поймала меня в ловушку сделки? Почему просто не рассказала, что ей нужно? Мэри Айвз здесь не помощница. Она ничего не пожелала мне сообщить, упомянув только, что иногда ее сестра действительно пропадает, а потом является, как ни в чем не бывало.
Я достал из саквояжа дневник, чтобы перечитать записи, сделанные в библиотеке. Дневники я вел сколько себя помнил, и это часто помогало мне находить верный выход из ситуации, подмечать, казалось, незначительные детали. Уверен: переплет, в который я угодил, спасая сестру, не исключение. Выход должен быть!
* * *
До начала семестра оставалась неделя. Среди выпускников я прибыл первым и наслаждался одиночеством: гулял в парке, обедал в тихой столовой, иногда выезжал в город. Я злился: доступные студентам разделы библиотеки я уже изучил – пусто. Более того, в них не оказалось ни одной магической книги! Ни теории, ни практики…
Странно. Два года назад я писал эссе о войнах прошлого, и в стопке книг, принесенных мне библиотекарем, были, например, «Магические способы разведки, применяемые нашими пращурами в мирное и военное время».
Потратив на поиски три дня, я пришел к выводу, что нужные мне трактаты куда-то перенесли. Может, в Закрытый Отдел? Допускали туда лишь преподавателей и ученых, которые приезжали в университет для исследований, имея при себе специальное разрешение. Здесь мне не могли помочь ни титул, ни связи, ни золото, но сдаваться я, конечно, не собирался. В моих жилах текла кровь эльфов, во мне жило волшебство, и я собирался призвать на помощь всю доступную и недоступную мне магию, чтобы избавиться от метки Эбигейл Айвз!
Эта секция библиотеки находилась в небольшом здании, соединенном с основным корпусом книгохранилища крытой галереей. Окна ее и справа, и слева выходили на заросли шиповника; они опоясывали галерею и Закрытый Отдел, подходя к самым стенам. Я обошел их все, ища просвет в переплетении колючих ветвей. Солнце садилось, холодало, а ягоды шиповника вспыхивали каплями пламени, приковывая взгляд.
Идея пробраться внутрь через окно, а оттуда к сокровищнице знаний потерпела крах и одновременно натолкнула меня на мысль: шиповник не зря так плотно прилегает к зданию… Он его защищает. А значит, стоило присмотреться к нему повнимательнее, отложив попытку заполучить книги до тех пор, пока в Нолидж не прибудут другие студенты. Сейчас, даже если затея увенчается успехом, вычислить меня будет проще простого.
Оставшийся день до начала семестра я гулял вокруг библиотеки, наблюдая за кустами шиповника. Сорвал ягод, листьев и отломил шип, чтобы проверить их на магию с помощью одного интересного зелья, рецепт которого я нашел в семейной библиотеке. Готовится отвар просто: ключевая вода, толченая пижма и листья дуба смешиваются в пропорции три к одному и к полутора; над этой нехитрой смесью читается певучий заговор, а потом в нее опускают серебряное кольцо. Я приготовил три небольшие порции – по одной на каждый элемент шиповника, но результата это не принесло. И листья, и ягоды, и шип остались неизменными после того, как я окропил их. Магии в них не было. Это сбивало с толку, но упрощало задачу: я просто прикажу зарослям расступиться, чтобы попасть в галерею, а потом пройду внутрь.
Минимум волшебства – максимум пользы.
* * *
Начало семестра всегда было шумным: грохот экипажей, ржание лошадей, громкие разговоры и смех, топот сотен ног, хлопанье дверей. Университет Нолиджа принимал всех, кто мог сюда поступить: и представителей старых семей, таких, как моя; и тех, кто принадлежал к новому дворянству, лишенному волшебства, но обладавшему богатством; и даже тех, кто располагал только упорством и жаждой знаний. Я лишь удивлялся тому, сколь многообразно наше общество – и студенческое, и страны.
В комнате со мной проживал Марк Стэншир, с которым в прошлом году мы немало повеселились. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что двух таких повес во всем университете не найти! Шумные, наглые, даже жестокие. Может, отец знал об этом, поэтому не подпускал меня к делам? Просто закрывал на все глаза, пока оценки оставались блестящими, а серьезных жалоб не поступало? Себе я говорил, что кровь волшебных созданий толкает на жестокие шутки, но, может, я просто искал приключений?
В памяти вспыхнули яркие глаза и изогнутые в насмешливой полуулыбке губы фэйри. Она знала. Чувствовала. Видела во мне все, что было скрыто от родных, от друзей, от меня самого.
«Минувшее лето изменило меня», – неожиданно подумал я, глядя на залитый утренним солнцем двор. Но хотел ли я этих изменений?
– Что невесел, что голову повесил? – Громкий голос Марка ударил по ушам после стольких дней библиотечной тишины.
Дверь за его спиной грохнула, заставив меня поморщиться, а Стэншир, размашисто шагая, подошел ко мне и хлопнул по плечу, протянув руку. Я крепко пожал ее, широко улыбнулся. И быстро надел перчатку, пока Марк не заметил метку на моей ладони.
Занятия начинались после того, как утвердят расписание, поэтому первый день семестра всегда оказывался последним перед учебой. За несколько лет обучения в университете у нас уже сложилась традиция – тратить его на поход в город.
Нолиджтаун встретил нас пустотой и тишиной, по-летнему сонной. В пабах за кружкой пива сидели только местные, но пройдет всего неделя, и в выходные здесь зазвенит смех проституток, начнутся споры и драки, рекой польются дешевое вино и джин. Студенты перевернут с ног на голову мирок горожан.
Шагая к любимому пабу, я невольно удивлялся тому, как по-скотски могут вести себя холеные юные джентльмены вдали от властных отцов и матерей. «Но чем же от них отличаюсь я?» – мысль заставила сбиться с шага, зазвучав эхом голоса Айвз. Я настолько лицемерен, чтобы считать себя лучше других? Определенно. Но хочу ли я продолжать? Бедокурить, пить, драться, но ставить себя на пьедестал непорочности…
Марк толкнул дверь паба, и я окунулся в его пропахшее дымом и джином нутро, прежде чем нашел ответ.
* * *
– Вставай, герой!
Удивительная особенность Стэншира – абсолютное отсутствие похмелья. Наследие крови фэйри или стойкость организма – не важно, по утрам я ему завидовал.
В голове будто чугунный шар перекатывался, во рту стоял мерзкий привкус кислого эля. Я медленно и осторожно приподнялся, к горлу сразу подкатила тошнота.
Рядом что-то зашевелилось, и я скосил взгляд. Под боком лежала девушка, ее русые волосы разметались по подушке, из выреза сорочки выглядывала грудь.
– Не шуми… – хрипло произнес я и выбрался из кровати.
Марк ухмыльнулся, пропуская меня к умывальнику. Он уже успел привести себя в порядок: чистый, с уложенными маслом волосами и ярким воротничком, являл собой образец приличного джентльмена.
Я взглянул на себя в темное зеркало.
Щетина.
Растрепанные волосы.
Отпечаток ткани на щеке.
Мятая рубаха.
Перчатки на руках…
– Кстати. – Сокурсник оперся плечом о стену и указал подбородком на скрытые тканью кисти. – Что это? Ты, даже когда с девкой тешился, их не снял.
«Ну хоть так», – мрачно подумал я, игнорируя вопросительный взгляд Марка. Пока он рядом, я не мог умыться! Стэншир тоже это понимал и продолжал действовать мне на нервы, подпирая стену. Так мы и стояли: я – разглядывая свое помятое отражение, он – меня.
– Опоздаем.
– Выйди.
Дверь тихо отворилась и хлопнула громче нужного. Я остался один, девчонка не в счет – после такого количества выпитого она не вспомнит моего лица, даже если проснется прямо сейчас. Я стянул перчатки одну за другой. На ладони покачивала черными листиками наперстянка.
– Я найду способ от тебя избавиться. Обещаю, – одними губами произнес я, но мне
