сестру, но… Почему-то так и не признался никому в своем даре. Словно бы всегда знал или чувствовал…
Когда умер отец, я решил найти Ленни во что бы то ни стало. Ложась спать, писал на обрывках старых газет: «Наутро Кри проснулся в Городе Творцов, рядом со своей сестрой», а просыпался в своей кровати. Формулировал так и этак, не понимая, не желая смиряться с простой истиной – никакого города нет и в помине. Я думал, что просто один из творцов когда-то давно написал Городу хорошую защиту от чужих, и не терял надежду однажды ее пробить. Я даже думать не хотел, что Город – фикция, ведь тогда пришлось бы признать, что сестру где-то держат взаперти, а может, и того хуже… Нет, нет! Ведь Альянс Девяти творцов-управленцев регулярно показывали публике, и картины веселой жизни в Городе были развешаны повсюду, смотри – не хочу. Когда я был маленьким, часами стоял возле них, пытаясь разглядеть на этих картинах Ленни. Не могло, никак не могло быть такого, чтобы Города не существовало вовсе.
Не могло, но так оно и было.
Теперь, когда тетрадь открыта, не осталось ничего между мной и мыслями в моей голове. Я держу ручку и, собираясь с духом, вспоминаю ту судьбоносную ночь, накануне которой наконец нашел в себе силы написать в дневнике: «Сегодня я увижу во сне, что случилось с сестрой после того, как ее забрали у нас».
И увидел.
В автобусе, увозившем Ленни из родного городка, царило веселье. Ей самой было немного грустно от воспоминаний о маме, папе и брате, но ведь такова ее судьба, ничего не поделаешь. Зато она станет великой Пишущей и, может быть, даже однажды войдет в Альянс Девяти. А почему бы и нет? Ментор сказал, она очень талантлива, не каждой достается такой дар. А через четыре года, когда Кри подрастет, они встретятся в Городе Творцов и все будет совсем прекрасно.
Замечтавшись, она не заметила, как стемнело за окнами, а спустя какое-то время автобус въехал в длинный ангар. Почти все дети спали, и только некоторые, включая Ленни, хотели выйти размяться, но не тут-то было. Дверь автобуса оказалась заперта, а водитель ушел.
Что ж, подумала Ленни, значит, надо чуть-чуть подождать.
Села на свое место и вдруг почувствовала, что воздух стал сладковато-приторным. Она попыталась было что-то сказать, но почему-то язык отказывался шевелиться. Она хотела написать пальцем на спинке сиденья, но не смогла поднять руку. И последнее, что она подумала, прежде чем погрузиться в сон: «Интересно, что сейчас делает Кри? Вот бы…»
Я дергаю подбородком, стискиваю зубы, дышу глубоко. Ручка выпадает из пальцев.
И спустя много лет я слышу в голове это: «Вот бы…»
Что она хотела узнать перед тем, как уснула навеки? Что она думала?
«Вот бы вернуться домой»?
«Вот бы увидеться с мамой»?
Или, может…
«Вот бы ничего этого никогда не было»?
Может, когда-нибудь я это узнаю.
А пока…
Подбираю ручку и начинаю писать. Чувствую, что от напряжения лицо искажает гримаса, но ничего не могу с нею сделать и только пишу все быстрее и быстрее.
Я всегда думал, что не имею морального права распоряжаться жизнью и смертью. Что я не бог, а значит, не могу вершить судьбы людей.
Но…
Если не я бог, то где тот, другой?
И что он мне сделает, если я присвою какие-то из его обязанностей?
Самое время проверить.
Ручка порхает по листу все скорее, будто боясь не угнаться за моментом, когда я сотворю новый мир.
«Мы живем вчетвером на улице Семи Кленов: мама, папа, Ленни и я, в мире, где никогда не было магии, а написанное кем бы то ни было остается просто словами. Мы живем в двухэтажном деревянном доме с верандой, когда-то выкрашенной розовой краской. Она давно выгорела и облупилась, и сквозь нее проступают серые стены дома. Во дворе растет старое дерево, и мы с сестрой часто лазаем в его корявых ветвях…»
Роман Брюханов
Позвольте представиться
В назначенное время, как обычно, во всех каютах космического корабля «Луч-3000» вспыхнул свет, и мягкий голос бортового помощника призвал команду просыпаться и готовиться к новому дню.
«К важному дню», – подумал капитан корабля Ливий Анденгардт и рывком сел на постели. С кадетских времен он привык все делать быстро, четко, без лишних движений. Вскочил, несколько раз наклонился, повертелся из стороны в сторону, шумно выдохнул.
Вызвав сенсорную панель управления, он выбрал раздел «меню» и, не глядя в список блюд, ткнул клавишу «как обычно». Извлек из ниши в стене парадную форму – ослепительно-белый мундир с широкими планками наград и сверкающими, как звезды, пуговицами – и быстрыми отточенными движениями надел его. Включил на панели режим зеркала и оценивающе оглядел себя.
С монитора на него смотрел уже очень немолодой астронавт, со множеством морщин, боевых шрамов, тяжелым потухшим взглядом. «Пожалуй, последняя командировка, – подумал он. – Вернусь и буду проситься списать меня в штаб. Или в академию. Да, академия даже лучше».
– Как ты себя чувствуешь? – спросила жена Клора, верная спутница во всех его звездных странствиях, когда они уже сидели за офицерским столом в кают-компании. – Вид неважный.
Ливий отмахнулся:
– Ты теперь каждое утро это говоришь.
– Нет, правда. В зеркало видел себя?
– Видел, много раз.
– Нет, ты не понял. Сегодня видел? Кажется, новые морщины добавились…
– Сегодня не об этом нам нужно думать, Клора, – скривился капитан. – Миссия важная, нельзя опозориться. Мы с тобой представляем нашу планету – все население! – перед инопланетной расой, с которой раньше контактов не было! Кстати, ты почему еще не в парадном мундире?
– Успею, – проворковала супруга. – Мне собраться – ты слово «гиперзвуковой» не успеешь сказать.
– Ну-ну, – скептически посмотрел на нее Ливий.
После завтрака лучшая часть экипажа, наряженная в светло-голубые парадные одежды, без оружия (не хватало еще межгалактического вооруженного конфликта), выстроилась на палубе, боевые звездолеты с которой предусмотрительно перебазировали в ремонтный ангар. Старший помощник капитана метался между рядами матросов, площадкой для встречи гостей и Анденгардтом, получая указания и криком подгоняя нерасторопный персонал.
– Помните, – говорил Сторк Лингстром, советник из министерства по работе с инопланетными цивилизациями, то поправляя на мундире капитана планки, то прикасаясь к блестящим пуговицам, то смахивая с ткани невидимую пыль, – что по традиции…
– Сторк, дружище, я все знаю наизусть, – сказал Ливий.
– Я обязан проинструктировать вас, командор, – спокойно отреагировал Лингстром, оглядывая капитана с ног до головы, – что по традиции и руководящим указаниям министерства инопланетную цивилизацию надлежит встречать основным представителям расы, то есть мужской, – он указал на Анденгардта, – и женской, – поклонился Клоре, – особям.
Клора прыснула:
– Это я-то особь? Ты на себя посмотри.
– Я обязан проинструктировать вас теми словами, которые указаны в руководящих документах, чтобы не было разночтений. – Советник оставался невозмутим.
– Буквоед ты – вот ты кто, – фыркнула Клора.
– Как угодно, – снова
