за дерево.
— Еще одно покушение на мою драгоценную жизнь…
— Чем она такая драгоценная?
— Если я скажу, ты будешь покушаться еще чаще.
Вика против воли фыркнула, но желания поддерживать ничего не значащий треп сейчас не было. Лицо все еще горело, пальцы непроизвольно сжимались в кулак, дыхание было частым.
— Что-то случилось? — догадался Илья, хотя Вика надеялась, что темнота скрывает ее состояние.
— Нет.
— В этом «нет» столько отчаяния, боли, сомнений…
— Ну хватит уже! — Она с усилием разжала кулаки и провела рукой по волосам, пытаясь сосредоточиться на привычном движении. — В моем доме привидения, только и всего. Гораздо интереснее, что ты здесь делаешь в такое время и почему оставил несовершеннолетнюю дочь одну.
— Вообще-то я думал, что ты уже уехала, — сказал Илья. — И что там с привидениями?
— Ничего, у них полный порядок.
— Так и думал… Ты Кристину не видела?
— Конечно, видела. На кладбище. Она еще пион об меня повредила. Огромный был, кстати, небось дорогой.
Илья усмехнулся и неожиданно пожаловался:
— Она совсем чокнулась со своим блогерством, подкаст какой-то делает. Вот ты слушаешь подкасты?
— Нет.
— И никто у нас не слушает, некоторые новости еще смотрят по черно-белому телику. И не потому, что не могут купить новый, а потому, что старый жалко — работает же.
Илья говорил весело, но Вика снова напряглась, некстати вспомнив об одном древнем телефоне, который дед вовремя не выбросил.
— Ну и о чем ее подкаст?
— О… — Он вдруг запнулся и виновато посмотрел на нее. В темноте Вика этого не видела, но была абсолютно уверена: его понурый взгляд она помнила чуть ли не с младенчества.
— О чем? — с нажимом спросила она, хотя уже знала ответ.
— О нетипичном исчезновении троих пацанов двадцать лет назад, — буркнул Илья. — И, между прочим, скажи спасибо: она у тебя интервью хотела взять, а я объяснил, что это — смертельно опасно.
— Ну а теперь она ищет Васю? Конечно, это совершенно неопасно.
— С чего ей его искать? Крис…
— Я бы именно так и сделала — сенсация же.
Илья побледнел настолько, что его лицо теперь казалось абсолютно призрачным, и Вика пожалела о том, что устроила легкую месть. В конце концов, все, что здесь происходит, уже очень давно ее не касается, и даже если девочка собирается прославиться за счет давней трагедии — это проблема ее отца, из которого получился не самый хороший воспитатель.
— Тусит где-нибудь, — успокаивающе сказала Вика. — Ты же не первый год замужем, должен знать подростков.
— В этом-то и проблема…
Вика понимающе хмыкнула, внезапно вспомнив некоторые из их проделок, которые им удавались еще до переходного возраста. Пожалуй, быть ребенком в этой местности чересчур опасно. Одна радость — тех, кто ей звонил, уже спасают.
— Я с тобой поищу, — неожиданно предложила она. — Ты же думаешь, что она у моего дома ошивается, так что это в моих интересах.
— Лишь бы не в интересах твоих привидений.
Вика невольно вздрогнула, однако ничего не сказала.
* * *
Рассвет наступил как-то моментально. Еще было совсем темно, и вдруг розоватые солнечные лучи осветили верхушки деревьев, птицы запели на разные лады, от росы намокли ноги, но ощущение было приятным. Природа просыпалась, готовясь к новому дню, и предельно мрачное лицо Ильи в атмосферу всеобщего ликования никак не вписывалось.
— Наверняка твоя Кристина давно дома, — широко зевнув, подбодрила его Вика.
— Если так, то следующий месяц она оттуда не выйдет.
— А если не так — то пусть гуляет, сколько хочет?
— Очень смешно.
— Не очень. Но она — мелкая зараза, а мы сделали что могли. Я вообще не помню эту часть города.
— А мы здесь и не гуляли. Дом-то найдешь?
— Если что — ты и меня поищешь.
Вяло махнув рукой на прощание, Вика побрела в сторону родной улицы. Спать уже не хотелось, было ощущение тупой безграничной усталости, но в то же время настроение было приподнятым. Если бы не выходка Кристины, она уже давно была бы дома, может, даже успела бы помириться со Львом. Однако все вышло гораздо лучше, и ночная прогулка в компании Ильи вернула ей нечто давно забытое, но очень родное. Вика то и дело ловила себя на том, что улыбается, что радостно щурится от ласкового солнца, что идет непривычно легкой, быстрой походкой, какой не ходила с детства.
Город начинал просыпаться: на улице стали появляться первые люди, издалека доносился бодрый собачий лай, где-то уже шумели машины. Вика не знала графика работы местной полиции и не помнила, где находится отделение, но решила, что можно заглянуть к Сычеву домой. Наверняка у него была тяжелая, зато победная ночь, и сейчас он отмечает спасение мальчишек, с которыми она говорила по телефону. Правда, конечно, он и на работе может быть, но, в конце концов, ее визит пока не совсем официальный, так что стоит зайти по-соседски.
Дом Сычева не изменился по форме, но зато обрел новенький, сияющий чистотой фасад, кровлю другого цвета и пластиковые окна. Жилище участкового Вика помнила совсем иным: во времена ее детства это была почерневшая, дышавшая на ладан избушка, на которой почти лежала корявая, разросшаяся сирень. Теперь цветущего кустарника не было, и его отсутствие даже расстроило — будто кто-то вынул душу из прежней постройки.
Вика надавила на кнопку звонка у калитки, послушала дребезжащий, клокочущий звук и уже собиралась уйти, когда Сычев все-таки вышел. Выглядел он неважно: очевидно, сказалась бессонная ночь. Представив, как смотрится сама, Вика плотнее завернулась в толстовку и встряхнула волосами, стараясь хоть немного прикрыть лицо.
— Победа, ты ли это?
— Вы ведь уже и не помните, когда начали меня так называть? — улыбнулась Вика.
— Я и раньше не помнил. — Он зевнул. — Вроде ты еще в коляске была, а уже прозвище прицепилось.
— Ну как там… кхм… с поисками?
— Никак, — поморщился Сычев. — Ты же знаешь наши леса: если пацан туда рванул, можем и останки… В общем, не найдем никогда. А реку второй день прочесывают, но там внизу по течению омуты, так
