Книга Мята и соль - Ана Михайлова

— Просто искал, что на тебе и связано ли это с тем, как очищали твою кровь, — заметив, что я успокоилась и встала нормально, а не в боевую стойку, Рин снова подошел. — Точно пока не понял, нужно больше времени, но по-моему, с кровью это не связано. Это какая-то грубая, топорная магия, влияющая на осознание одного единственного желания. Мне надо, чтобы ты позволила понять, что это.

Вся его поза, голос, взгляд выглядели очень уверенными. Если до конца и не знал, что со мной, то точно хотел разобраться и помочь. Я почувствовала усталость, а ведь не прошло еще полдня. Проблемы валились, словно спелые яблоки, на мою голову.

— Ладно, только… не здесь. И побыстрее, — я снова потерла висок и поморщилась. Боль в голове расстрелялась не хуже фейерверков.

— Это с удовольствием, — нахально усмехнулся Рин, не успела я и дернуться, обхватил меня, крепко прижимая к себе, и вокруг нас закружился сине-зеленый мутно светящийся ураган разрыва. Внутри вихрь выглядел… волшебно. Песок Той стороны светился и искрился мелкой алмазной крошкой, аж мурашки по коже бежали от красоты пляски ветра и света. Ринсдей с легкой улыбкой наблюдал, как я восхищенно мотаю головой по сторонам, любуясь.

Глава 10. Прошлое

Четыре года назад.

Рин стоял на зубце астрономической башни, равнодушно глядя в разверзшуюся внизу бездну мрака. Та, что клубилась черной дырой у него внутри, словно затягивая, была пострашнее. Боль, которая не должна была стать материальной, набатом колотилась в виски. Оторвав взгляд от пропасти, Ринсдей посмотрел на небо, на котором сегодня не проблескивало ни одной звездочки, и свет луны не пробирался сквозь тяжелые грязно-свинцовые тучи. Давно начал накрапывать холодный дождь, и ледяные капли падали на тело будто металлические шарики, чувствительно ударяя. Рин покачивался то ли от ветра, то ли от собственной слабости. Один шаг вперед — и беспросветную боль внутри и мрак за его плечами заменит кем-то неясно нашептанный покой, но что-то останавливало сделать этот шаг.

Внезапно сзади открылся портал. Вспышку Рин скорее почувствовал спиной, чем увидел. Послышалось взволнованное бормотанье.

— Знал, что пригодится, цепляя амулет… — голос показался знакомым, и юноша слегка повернул голову, впрочем, даже не глядя, узнал прибывшего по ауре.

— Айден… — усмехнулся он почти бесшумно, снова отворачиваясь к пропасти. Прикрыл глаза, вдыхая холодный воздух. Мужчина быстро понял, где находится и напрягся.

— Ринсдей, я понимаю, тебе сейчас больно и тяжело. Это нормально. Просто послушай меня, — генерал ИнСагор'Идар начал медленно приближаться. — Моя истинная так же давно не рядом, но я ведь жив, Рин. Четырнадцать лет в одиночестве, я же выдержал. Ты тоже сможешь, ты должен бороться…

Пошатываясь, Рин развернулся к нему, но с зубца башни не слез. Теперь черная бездна развернулась за его спиной, и Айден видел, как она желает поглотить мальчишку. Генерал знал Рина с самого его рождения и проводил с ним едва ли не больше времени, чем родной отец, обучая. Поэтому понимал, что с проблемой Ринсдея никто лучше него не сможет помочь, и тайно прикрепил к наследнику амулет, отслеживающий негативные настроения. Как оказалось, не зря — сейчас сила этих самых эмоций перевалила за край.

— Ты не можешь навредить себе, иначе она тоже пострадает, — подступая еще на шаг, Айден протянул ему руку. Но Рин только жутко хохотнул, будто пьяный. Короткий смешок показался бы более нормальным для обезумевшего больного, чем для шестнадцатилетнего принца.

— Ничего подобного, Айден.

— Это не правда…

— Она ничего не чувствует. Совсем. Вдали от нее больно, и рядом невыносимо. Я не могу больше находиться возле нее, но ничего не получать в ответ. Ей это не нужно. Это односторонняя связь. Я ей не нужен, — почти бессвязно отозвался Рин, снова прикрывая глаза. Уголок его губ чуть дернулся.

— Так не бывает, — неспешно, фиксируя каждое слово, продолжал убеждать его генерал, очень медленно приближаясь миллиметровыми шажками. — Это, вероятно, какой-то блок. Не может быть один человек связан со вторым, но второй не связан с первым. Это противоестественно. И это просто невозможно. Должно быть объяснение. Но, сдавшись сейчас, ты ее просто убьешь. А девочка даже не знает, что под угрозой.

Рин нахмурился, сжимая пальцами виски. Мрак позади него заметался.

— Ты ее предашь, — добавил Айден негромко, подступая еще на шаг, и тут подросток, будто очнувшись, распахнул глаза, оступился и рухнул с зубца ему на руки. Рин почти пришел в себя, его заколотило, будто после обжигающего холода он вошел в очень теплое помещение. Парень вцепился в рукав военного камзола генерала, изо всех сил сжимая зубы и дыша судорожно, рвано.

— Айден… — прошипел он почти бесшумно. — Спасибо…

— Ничего, Рин. Все хорошо. Держись давай. Сейчас отпустит, — поддерживал его мужчина, поднимая глаза к небу. Тучи медленно расходились, и площадку наверху башни залило лунным светом.

ИнСагор'Идар думал об этом уже четыре года. Четыре года назад у Рина начала просыпаться магия Истинных, будто его пара все время находилась рядом с ним. Но девушка, к которой его тянуло, все время отдалялась от него, не проявляя ровно никакого ответного отклика. Сначала Ринсдею самому было интересно и забавно над ней подшучивать и пытаться привлечь без всякой магии, завоевать как девушку, но очень скоро ему стало не до смеха. Если находиться рядом с ней он мог на занятиях, тренировках, просто в библиотеке, то однажды этого стало мало. Ему была необходима поддержка ее магии, чтобы справиться с негативными последствиями отрыва от пары. Да и сила Д'энии в нем разрасталась очень быстро. Ее требовалось разделить с Истинной, потому что без ее помощи мощь джинна просто разрывала Рина изнутри. Она была слишком велика для него.

Генерал совместно с императором и его супругой перешерстили все возможные трактаты о парах. Девушку проверили на блоки и гейсы, но ничего особенного не обнаружили. Рина поддерживали родители, научившись силой собственной пары слегка ослаблять его боль. Но не безумие. Ринсдей все чаще начал срываться, злился на всех и вся, по мере взросления очевидные желания просто сводили его с ума. Чтобы не навредить Истинной, он начал ее избегать, что тут же ударило по его общему состоянию. Он то слабел так, что едва мог ходить,