руку, потянула за собой в комнату Морин.
В неверном пляшущем свете свечей Идан увидел бесформенную кучу тряпья на полу. Каково же было его удивление, когда Клаудия указала туда пальцем, и объявила:
— Вот она…
— Что?! — выдохнул Идан в ужасе.
— В твоей комнате не оказалось саквояжа, и я решила пробраться к ней, поискать в её покоях. Но она проснулась, и накинулась на меня. Стала душить…
— О Боже, дитя…
— И тут зазвенели эти…часы. Гер друг, я никогда не забуду этот ужас. Она стала стареть на глазах, и в конце концов превратилась в прах, — Клаудия обвела рукой кучу тряпок на полу. — Это всё, что осталось от красавицы Морин…
— Тебе жаль её? — удивился Идан.
— Гер друг, я бы никому не пожелала такого. Как она кричала… — подбородок Клаудии задрожал, слёзы выступили на глазах.
— Иди ко мне, дитя. Всё позади… — он нежно обнял её, и вдохнул сладкий запах её волос. — Нам надо убираться отсюда. Пойдём заберём часы и уедем поскорее отсюда. Надеюсь с Мартой всё в порядке…
Они вернулись в столовую, держась за руки. Идан снял с каминной полки фонарь, и хотел было вручить его Клаудии, когда его взгляд упал на циферблат. Стрелка часов снова двигалась в обратную сторону, методично отбивая секунды чьей-то жизни.
ГЛАВА 12. ПОБЕДА НАД ВРЕМЕНЕМ
Идан замер в ужасе, рука, в которой был фонарь, мелко задрожала. К горлу подступил ком, когда он понял, что случилось.
"Теперь я хозяин старинных часов! "
"Моя любовь позволит тебе жить вечно…" — вспомнил он надпись.
"Они сейчас забирают чью-то жизнь в пользу моей. Но…"
Осознание настигло его слишком быстро, стоило ему взглянуть на Клаудию. Её глаза были полны такой любви, будто перед ней не обычный человек, а некое божество. Это была даже не любовь, а обожание, благоговение и трепет. Он прочёл её намерение ещё до того, как она сделала шаг.
— Стой! — он выставил руку вперёд, не подпуская к себе.
— Но, гер друг, я всего лишь…
— Не подходи ко мне!
— Гер друг, я только хотела…хотела…
Она широко распахнула свои глаза, когда поняла, что не может понять, чего именно хочет.
— Клаудия, прошу, тебе нужно сейчас меня возненавидеть, всем сердцем.
— Гер друг, но как я могу! Дороже тебя нет никого на этом свете!
Голова Идана кипела в отчаянии, он лихорадочно перебирал суматошные мысли, пытаясь решить, что делать дальше.
— Проваливай отсюда, маленькая потаскуха! — вдруг выкрикнул Идан.
Он старался сделать свой голос грозным, но тому мешал предательский ком в горле, который душил его.
— Гер друг… — Клаудия вздрогнула будто от удара хлыста.
— Я тебе не друг, шавка. Мерзкая девка! Проваливай, пока я не прибил тебя! — его голос окреп, и сделался громким и жёстким, отражаясь от стен он гудел, и перекатывался под высокими сводами комнаты.
— Но, что я сделала не так? За что? — обиженно спросила девушка, делая шаг назад.
— Это ты виновата! Ты убила её! Я ненавижу тебя! — он сделал резкий выпад в её сторону, и занёс над её головой сжатый кулак, вены на руке вздулись, будто вот-вот лопнут. — Катись отсюда, пока я не проломил твою тупую башку!
Клаудия вся сжалась, и осела на пол, она дрожала как маленький крольчонок перед волком, но не уходила. В этот момент Идану пришлось сделать самый тяжёлый шаг в своей жизни… Он замахнулся, и наотмашь ударил Клаудию по щеке тыльной сторой ладони. Разумеется, он бил даже не вполсилы, но этого оказалось достаточно. Клудия вскрикнула, схватилась за щёку, а когда подняла глаза он увидел в них то, чего хотел. Ненависть…
Она смотрела на него несколько секунд, а потом поднялась, и убежала из столовой, даже не оглядываясь. Сердце Идана замерло, в этот момент он почувствовал себя настоящим чудовищем, мерзким, отвратительным отребьем. Он медленно повернулся к часам, страшась поднять на них взор. Дрожа всем телом, о сделал глубокий вдох, и поднял фонарь повыше. По инерции стрелка сделала ещё несколько щелчков, и замерла.
Вздох облегчения вырвался у него из груди, рука, держащая лампу, на секунду дрогнула, и мужчина услышал звон стекла. С ужасом он увидел, что масло из лампы растеклось по полу вокруг него, и вспыхнуло. Языки пламени жадно накинулись на ковёр. Замысловатый узор мгновенно поблёк, и скорчился, поглощаемый древней стихией. Идан поднял глаза на часы и понял, что ему следует сделать. Он решительно шагнул к каминной полке, и двумя руками повалил часы прямо на пылающий ковёр.
Раздался оглушительный грохот, будто гром ударил за окнами. Пламя жадно накинулось на предмет, попавший в его объятия. Раздалось шипение, треск, жужжание какого-то механизма. И вдруг комнату огласил оглушительный звон.
Часы отбивали громогласное: "Ббббаааааууууууэр, ббббаааааууууууэр, ббббаааааууууууэр…"
Ноги Идана подкосились, и он рухнул на пол без сознания. Рядом звенели часы, отбивая оставшиеся секунды его жизни. Но внезапно в комнату ворвалась растрёпанная и взволнованная Клаудия с большим молотом, который она раздобыла в конюшне. Она подскочила к часам, и со всей силы обрушила на них молот, а затем ещё раз, и ещё, пока часы не смолкли.
Тогда она откинула молот в сторону, спокойно потушила занявшийся огнём подол платья, и бросилась к Идану.
— Гер друг, очнись! Только бы ты не умер! Гер друг! — отчаянно звала она, тряся бессознательное тело друга.
Огонь вокруг бушевал всё сильнее, хватая мебель и шторы, картины и книги. Будто ненасытное балованное дитя в магазине сладостей. Идан не подавал признаков жизни. Тогда Клаудия наклонилась к его голой груди и приложила ухо к сердцу.
Сквозь шипение, треск и рокот огня она расслышала заветное: "Тук…тук…тук…".
— Он жив! — радостно вскрикнула девушка, но огонь уже подобрался к ним, а едкий дым проникла в нос и глотку, не давая дышать.
Клаудия схватила его за ногу, и потянула в сторону выхода. Девочка двигалась медленно, будто во сне. Она казалась себе бесполезной слабой букашкой, которая так и погибнет здесь вместе с этим добрым человеком. Слёзы чертили светлые полосы на её покрытых сажей щеках. Казалось, прошла вечность, пока она дотащила его до выхода из столовой. А оставались ещё несколько пролётов ступеней. Её лёгкие будто разрывались изнутри от дыма, а горло нещадно пекло. Кашель стал душить её, не давая сделать вдох.
"Похоже, это конец…" — в отчаянии подумала девушка.
Она положила голову на груди Идана, и зажмурилась, считая удары его сердца. Как вдруг, чья то рука мягко легла ей на плечи. Она в ужасе встрепенулась, и увидела, что это рука
