внутренне вздрогнула.
— Я все, уже не хочу платьев, — тихонько всхлипнула.
Испугалась, что родитель опять начнет орать о том, как дорого она ему обходится.
Однако ни отец, ни дядя Ваграм больше никак не прокомментировали ее потребности в одежде.
— Карина, отведи Анаит на кухню, накорми, а потом пусть идет спать, — наконец скомандовал отец.
* * *
Следующим утром Анаит даже не заметила, с каким недовольным видом ее провожали взглядом отец и брат.
Шла в школу с особенным томлением в груди. Что-то ее там ждало? Как теперь смотреть в глаза Соболю? И нужно ли вообще в эти глаза смотреть?
После вчерашнего поцелуя губы до сих пор оставались чувствительными. Разве такое бывает? А желание повторить поцелуй росло в груди.
Поцеловаться с самим Соболем.
Ужас какой, а? Это ж С-О-Б-О-Л-Ь! Враг номер один, причем старинный. Не он ли столько раз заставлял ее плакать ночами в подушку? Изводил ее и в школе, и по дороге домой.
«Фу…» — мысленно фыркнула она.
Самой стало неловко за собственные мысли и желания.
Ну да, если совсем честно, он с самого начала ей немножечко нравился. Красивый парень, хоть и подлый. Но это разве причина позволять ему… впрочем, она ничего пока позволять и не собиралась. А на первый поцелуй он разрешения не спросил. Вдруг это он так — поцеловал ее шутки ради.
Кстати, такое вполне в стиле Соболя. Возьмет и посмеется, еще и на всю школу ославит, придумает новый мерзкий стих. Ему будто бы делать больше нечего, кроме как искать рифмы к ее имени.
Слава богу, доказать он ничего не сможет, ведь вчера их никто не видел.
Или она слишком плохо о нем подумала? Может быть, это начало чего-то нового в их отношениях? Чего-то сладкого-сладкого… Хотя разве отец позволит ей встречаться с русским парнем? Да он раньше засунет ее в мешок, напихает туда кошек, завяжет веревкой потуже и кинет в реку. Она и спросить разрешения не осмелится.
Анаит постаралась выкинуть Соболя из головы.
Кстати, еще надо не забыть извиниться перед классной руководительницей, ведь ей наверняка пришлось вчера много чего выслушать от отца. Но алгебра шла лишь третьим уроком, а до этого русский язык и физкультура.
На первом уроке Соболь так и не показался. Сорок минут прошли спокойно. А на перемене перед физкультурой к Анаит пристала любимая и единственная подружка Варя.
— Хочешь жирную сплетню? — ее аж распирало от желания поделиться. — Соболь бросил Аллу!
«Точно! У него же еще и девушка есть! — вспомнила Анаит. — Или… была?»
Алла слыла у них в классе главной примадонной. Высокая блондинка с шикарной грудью и невероятно стройными ногами, она выгодно отличалась от одноклассниц. Прекрасно осознавала силу своей красоты и давно научилась ею пользоваться. Вот уже два месяца гордо именовала себя единственной девушкой Соболя. Что ж, недолго музыка играла. Впрочем, у этого парня всегда так.
Варя увлекла Анаит к окну в коридоре, прижалась к ее уху и продолжила свой увлекательный рассказ:
— Девчонки написали, она сейчас сидит в раздевалке, сопли на кулак наматывает. Прикинь, она его вчера к себе позвала, ну типа шуры-муры, а он сказал: «Прощай, бейба, ты меня недостойна…»
— Прям так и сказал? — охнула Анаит.
Не вязалась такая речь со вчерашним Соболем. Уважительным и обходительным.
— Ну, может, и не так, — хихикнула Варя. — Но наподобие.
— Пойдем переодеваться, — вздохнула Анаит. — А то опоздаем. Опять физрук будет стыдить.
И они пошли в раздевалку. Ну и что, что там кто-то плачет. Переодеться-то все равно можно.
Однако, Анаит очень скоро пожалела, что вообще пошла на физкультуру.
Поначалу скромно устроилась с Варей в противоположном углу от Аллы, окруженной сочувствующими одноклассницами. Но примадонна вдруг выставила вперед руку и ткнула пальцем прямо в Анаит, когда та успела скинуть платье, а вот натянуть форму еще не умудрилась. Так и стояла в одном нижнем белье с майкой в руках.
— Соболь бросил меня из-за этой курицы! — заверещала Алла. — Что он в ней нашел? Ни кожи ни рожи, страшко… Девчонки, она теперь для нас враг!
Анаит так и хотелось стукнуть себя ладонью по лбу.
«Целовалась с Соболем? Целовалась! — потешалась над ней ее же собственная совесть. — А поговорку помнишь? Любишь кататься, люби и саночки возить».
Это, конечно, да. Но…
За что же ей такие тяжелые санки?
Глава 13. Укротительница стаи
Анаит стояла в углу раздевалки в одном нижнем белье и ежилась под злыми взглядами одноклассниц.
А те плевались ядом кто во что горазд:
— Да, ты права, Алла, там же смотреть не на что, — смеялась одна совершенно плоскогрудая девушка.
— Ни кожи ни рожи, а все туда же… — вторила ей другая, чье лицо было сплошь усыпано угрями.
— Наглая такая, на чужого парня прыгать! — возмущалась третья.
Последнее высказывание резануло Анаит больше всего. Она же не прыгала ни на кого!
И вдруг одноклассницы поднялись все как одна, словно пошли в наступление. Даже как будто скалиться начали, или это разыгралось ее воображение? Отчего-то показалось — сейчас ринутся вперед и раздерут Анаит когтями и зубами. Навалятся всей толпой и мокрого места от нее не оставят.
Эти могли!
Не люди, свора собак.
Другая бы на ее месте уже сжалась в комок и принялась рыдать в голос.
Но…
Была у Анаит в жизни одна история с собаками.
Ей тогда только-только исполнилось тринадцать. Решила она сократить путь и пошла через проходной двор, где были два двухэтажных многоквартирных дома. Не очень любила там ходить, но в тот день ноги сами понесли. Шла, думала о своем, жевала пирожок. И вот, запихивая в рот последний хрустящий кусочек, не заметила, как ее окружили пять бродячих собак. Потрепанные в драках, худые и явно голодные. Каждая ей практически по пояс, а то и выше. Встали вокруг на расстоянии пары метров, будто поджидая, и начали рычать все одновременно. Их желтые клыки казались огромными, с них обильно капала слюна.
Середина дня, жилое место, а на улице никого. Ни ребенка, ни взрослого. Некому ни разогнать стаю, ни позвать на помощь.
Анаит тогда так испугалась, что съеденный кусок встал в желудке колом. Сама не заметила, как завизжала от ужаса.
Одна из шавок, что посмелее, вдруг рванула к ней сзади и укусила за правую половину попки. Цапнула от
