головой. — Здесь такое не подают.
А потом подозвал официантку, заказал два больших фраппучино, бургеры с говядиной и пирожные. А кеды… Да кому они нужны эти кеды из кожзама?
Два часа пролетели как один миг.
Ани после еды сделалась какая-то абсолютно счастливая, без конца улыбалась Соболю, благодарила. А он плыл на облаке под названием «абсолютное счастье», рассказывал ей смешные истории, спрашивал, где успела побывать. Так узнал про жизнь с бабушкой и причину переезда в его родной городок. Очень проникся.
— Это паршиво — терять близких, — сказал ей, пожав плечами.
Потом следовали еще два счастливых часа поездки домой.
Уже мысленно представляя, как бросит завтра Алку, с которой тусил в последние несколько месяцев, Соболь предложил проводить Ани домой.
Однако, как только они приехали в родной городок, девчонку будто подменили.
— Мне надо бежать, — безапелляционно заявила она.
Ее будто даже затрясло от нервов.
— Хорошо, я тебя провожу, — кивнул Соболь.
— Провожать не надо, — покачала головой она.
— Ани, уже темно, — пожал он плечами. — Одну не отпущу, это без вариантов.
— Тогда до самого дома не провожай, ладно? До поворота на мою улицу, — сдалась она. — Побежали!
Снова эти двое взялись за руки и снова поспешили вперед.
Соболь выполнил свое обещание. Остановился на повороте у ее улицы.
— Спасибо тебе за все, — тихо прошептала Ани. — Ты очень выручил! Мне надо бежать, прости…
— Сейчас побежишь, — пожал он плечами.
Сам не понял, как на такое решился, но на пару секунд привлек ее к себе, прикоснулся губами к губам, быстро сунул язык ей в рот, чтобы попробовать вкус. Не стал дожидаться, когда Ани начнет вырываться. Отстранился сам.
— О-о… — простонала она.
Ни слова больше не сказала и убежала.
А он еще долго стоял на том же месте, вспоминал сладкий вкус ее губ.
Вот оно, оказывается, как бывает, когда по любви. А в том, что он в нее втрескался по уши, Соболь уже год как не сомневался.
*Крякнутая винда — взломанная программа Виндоуз.
Глава 12. Тяжелые санки
Анаит уходила от Соболя на дрожащих ногах.
Вроде надо было спешить, бежать, а она передвигалась по двору как улитка. Мышцы дрожали, как будто она целый день помогала копать картошку или таскала с рынка продукты. Слабость наполнила каждую клеточку ее тела. И вызвана она была отнюдь не страхом, а томлением. Воспоминанием подаренной ласки, такой неожиданной и приятной.
Ей бы речь для отца репетировать, к тумакам готовиться, а Анаит закатывала глаза после только что пережитого.
Губам до сих пор было вкусно.
И непонятно — как же может быть так вкусно от того, что твои губы облизал чужой человек? Ведь Соболь ей абсолютно чужой! Больше того, старый враг. А как сладко целовался, что Анаит, наверное, еще с полчаса повторяла бы эти языковые эксперименты.
Говорят, первый поцелуй самый запоминающийся. Но она надеялась, может быть, второй и третий будут такими же? Если будут.
«Матушка родная, пусть мне будет суждено узнать!» — взывала она к давно почившей родительнице.
В дом зашла как в тумане.
Уже в прихожей услышала ор отца:
— Немедленно иди сюда, дрянь такая…
Э, нет, она не дрянь. Будь она дрянью, разве стал бы Соболь угощать ее такими сладкими пирожными? Или помогать?
Наверное, впервые на крики отца в ее голове нашелся какой-то антидот, и от этого стало неожиданно приятно.
Анаит зашла в гостиную и застала родителя сидящим на диване. Он откинулся на спинку, широко расставил ноги, разложил руки в разные стороны. При этом буравил непутевую дочь таким злобным взглядом, что поневоле захотелось сбежать обратно в Краснодар. А лучше к Соболю.
— Звонит мне твоя классная и что говорит? — начал он резко. — Анаит уехала в университет и не вернулась… Какой-такой университет тебе? Я же сразу сказал — мозги у тебя с горошину!
А вот эту информацию Анаит совсем не была готова выдавать отцу. Если так и не убедит его разрешить поступать, то сбежит поступать без его помощи. Ко времени окончания школы она уже будет восемнадцатилетняя, вполне самостоятельная.
Решилась на ложь:
— Папа, все не так! Просто Карина попросила купить ткани, рассказала про рынок, и ты денег дал, вот я поехала туда. А классной сказала про университет, чтобы отпустила. Ведь просто так не стала бы пускать. А там у меня украли кошелек и…
— Доказательства где? — отец выкрикнул это так, будто ни секунды не сомневался в том, что она лжет.
Но Анаит подошла к дивану, протянула родителю пакет, в котором действительно лежало несколько отрезков весьма приличного трикотажа.
Отец взял, засунул нос в покупки, поцокал языком и вернул кулек Анаит.
— Карина! — заорал так, что дочь вздрогнула.
Из кухни тут же показалась испуганная домработница. Видно, подслушивала у двери, как обычно это делала.
— Виновата, Ашот Аветович, — заломила руки она. — Кто ж знал, что случится такое несчастье с кошельком…
В эту самую минуту родитель начал багроветь.
— Ну вы обе как с цепи сорвались, ей-богу! — Потом он повернулся к Анаит и начал орать с повышенным энтузиазмом: — Ты понимаешь, что ты всех на уши поставила? Я Багиша в Краснодар за тобой отправил! В полицию позвонил! Даже дядя Ваграм и тот подключился к поискам! Сколько нервов ты нам стоила! А ей все нипочем, тряпочки к груди прижимает…
Только тут Анаит поняла, что действительно прижимала к груди пакет.
— А ну как тебя бы изнасиловал кто? Или похитил? Ты понимаешь, что ночь на дворе, а ты где-то там…
Странное дело, обычно она им поперек горла, а тут на тебе, распереживались.
Наверное, отец еще долго на нее орал бы, да только тут в дверях показался дядя Ваграм и на выдохе прогремел:
— Слава богу, нашлась!
Выглядел гость при этом странно — волосы на голове всклокочены, даже борода врастопырку.
Подбежал, осмотрел Анаит со всех сторон.
— В порядке? Что с ней случилось? — обратился к отцу.
Тот шустро подскочил с дивана, засуетился, принялся объяснять другу ситуацию. Удивительно, но озвучил именно версию Анаит про ткань, а не то, что сказала классная руководительница.
— Платьев хотела… — Дядя Ваграм отчего-то выдохнул с облегчением. — Так это нормально… Это запросто. Этот недогляд легко устраним, правда, Ашот?
Отец икнул, а Анаит
