— Я польщён тем, что барышня неземной красоты пригласила меня на прогулку, — смущённо проговорил граф.
— Вениамин, может договоримся, что будем общаться на «ты». Мне всего восемнадцать лет.
— Хорошо, — ответил граф, боясь показаться несовременным и тем самым вызвать какие-нибудь подозрения.
— А тебе сколько лет? — спросила девушка.
— Мне? Мне… в общем-то двадцать, — забубнил граф, нервно смеясь.
— Но твой взгляд… — задумчиво произнесла Кристина, — он такой, будто ты прожил уже много лет.
— Почему ты так говоришь? — ещё больше занервничал Вениамин.
— В твоих глазах столько боли, сколько бывает тогда, когда человек находится на пороге глубокой старости.
Вениамин вздохнул.
— Я рано осиротел, — ответил он, — вероятнее всего, именно это горе читается в моих глазах.
— Прости пожалуйста, — спохватилась Кристина, — я не хотела теребить такую рану.
— Ничего… ты же не знала. Давай оставим этот неприятный разговор. Лучше покажи мне всё здесь.
— В таком случае я предлагаю отправиться в Тихую заводь, — улыбнулась девушка.
— В Тихую заводь? — повторил Вениамин.
— Да. Там очень красиво. Даже лилии плавают.
Они вышли на липовую аллею. Кристина принялась рассказывать своему новому знакомому о здешних местах, о своих детских воспоминаниях. По-немногу граф успокоился. Его перестало трясти от волнения, голос обрёл твёрдость. Он и не заметил, как напряжение ушло. Вениамин смеялся над весёлыми историями, связанные с этими местами, которые рассказывала Кристина. В конце концов они достигли Тихой заводи. Она представляла собой небольшой заливчик, затянутый листьями водных растений. Белоснежные цветы покачивались на волнах. Какой-то дедушка сидел на берегу, поросшем густым кустарником, и ловил рыбу. Набирающие насышенный цвет гроздья рябины красовались среди изумрудной листвы.
— Хочешь, я достану лилию для тебя? — спросил Вениамин, и его бледные губы расплылись в улыбке.
— Что ты! — возразила Кристина, — лилии рвать нельзя, они занесены в Красную Книгу. Если служители парка увидят лилию у нас в руках, то придётся платить административный штраф.
Граф поморщился, вновь столкнувшись с непонятными терминами.
— А что такое Красная Книга? — осмелился спросить он.
— Как! Ну Красная Книга, куда записаны редкие и исчезающие виды. Ты же не хочешь сказать, что ничего не знаешь об этом?
— Я такой дремучий, — пожал плечами Вениамин, — я и правда не знаю про Красную Книгу.
Кристина решила, что бедняга, осиротев, воспитывался в детском доме и у него серьёзные проблемы в образовании. Девушка как-то не подумала о том, что и в детских домах дети обучаютя, просто лишение материнской заботы само по себе казалось девушке невосполнимой утратой, которая отрицательно влияет на все сферы жизни человека. Она с сочувствием посмотрела на собеседника и принялась подробно объяснять про исчезающие виды, заповедники, национальные парки, Красную Книгу.
— Вениамин слушал внимательно, удивляясь тому, как за несколько веков человечество натворило столько бед на планете, как люди разоряют собственные земли.
— А зубр? — вдруг спросил он, вспомнив, как отец брал его на охоту.
— Зубров тоже почти не осталось, — вздохнула Кристина. — В Подмосковье есть питомник, где стараются сохранить малую популяцию этих животных.
Время шло, а они всё говорили и говорили. Кристина продолжала рассказывать графу множество историй, весёлых и печальных. Он заворожённо слушал её, и ему казалось, что это прекрасный сон, от которого не хочется просыпаться.
Вечерело. Посетители парка стримились покинуть его малолюдные участки и шли по направлению к центральной аллее, где их уже ждали многочисленные ресторанчики и большая сцена под открытым небом. Кристина и Вениамин наоборот наслаждались природой вдали от людей. Они брели по плиточной дорожке, вдоль которой были высажены кусты великолепных роз.
— Розу то я могу тебе сорвать? — спросил Вениамин. — Эти цветы надеюсь не занесены в Красную Книгу?
— Эти нет, — засмеялась девушка, решив, что её приятель шутит.
— Какие тебе больше нравятся? Смотри: здесь есть жёлтые, красные, белые.
— Как ты хорошо различаешь цвета в темноте, — удивилась девушка.
— У меня острое зрение, — уклончиво ответил граф. — Вот та роза на самом верху! Она блестит белизной, как твоя душа…
У изумлению Кристины граф голыми руками схватил шипастый ствол и, наклонив его, оторвал стебель с крупным цветком. Колючки вонзились ему в руку и он поморщился.
— Боже мой! Там же шипы! — заволновалась Кристина.
Вениамин отломал на стебле все до единого шипы.
— Теперь эта роза тебя не уколет, — он протянул Кристине цветок.
— Но ты-то весь изранен! — воскликнула девушка и поспешно достала из своей сумки платок. Она взяла руку графа, чтобы вытереть капли крови, выступающие в местах, где кожу проткнули шипы розы. Вениамин обрадовался, что уже стемнело и его спутница не видит какого цвета его кровь. Кристина подняла на нового приятеля удивлённый взгляд и встревоженным голосом произнесла:
— У тебя безумно холодные руки! Ты замёрз и молчишь. Видимо мы загулялись уже. Домой пора.
Кристина засеменила по дорожке, стуча каблучками. Граф послушно последовал за ней, промокая ранки на правой руке ажурным платком.
Через минут сорок они дошли до дома Кристины.
— Я настаиваю на том, чтобы ты поднялся ко мне домой и попил горячий чай, — и я тебе дам что-нибудь из отцовской одежды, ведь ночью станет ещё холоднее, а тебе ещё домой возвращаться. Где кстати твой дом? Далеко?
— Далеко, — вздохнул граф, — и есть ли он у меня теперь
