у самого подъема переставал быть пологим. Леда остановилась.
Дом был двухэтажным, как и почти все дома в Инезаводи, но, в отличие от остальных, растянутым вдоль дороги. Широким. И выглядел давным-давно заброшенным. Ряды окон походили на потускневшие глаза, и в стелющихся по земле вихрях дымки дом казался вынырнувшим из морских глубин чудовищем, которое отчаянно нуждалось в глотке воздуха.
Он был меньше, чем Леда помнила, и не только потому, что она успела вырасти, а дом – чуть осесть. Просто тогда, давным-давно, он был для Ледаритри Астарады тюрьмой, а теперь… теперь – всего лишь домом. Не стоило бояться его. И даже если Леда отыщет и нужную комнату, и ключ от нее, леди Ритри не вернется. Ведь она всегда оставалась рядом.
Леда прикрыла глаза, и перед ней заметались тени прошлого: нанятые дядей мастера из далекой столицы. Они рылись в световых коробочках, за отопительными плитами – подтягивали скрытые там нити. Их Леда не видела, как ни щурилась и как ни запрокидывала голову, но движения ножниц ее завораживали: лезвия распахивались и смыкались, когда мастера обрезали износившиеся нити, выписывали в воздухе узоры, завязывая узелок.
Странно было сознавать, что сбежала Леда тоже из-за мастера, которого дядя однажды пригласил в дом. Тот был высоким и каким-то выцветшим: его бледные глаза пронзали Леду, словно иглы. Он обещал сделать ее «идеальной наследницей». А она уже тогда знала, в чем суть этих слов. С нитями судьбами не связывались, но иногда деньги перевешивали. Когда до Леды доходили слухи о подпольных мастерах, она представляла тот бледный, колкий взгляд. Она не стала дожидаться, смогут ли из нее сделать марионетку. И отправилась туда, где сама могла решать свою судьбу.
Каждый следующий шаг давался легче и легче: Леда смотрела на дом своей юности, непривычно печальный, и совсем не жалела, что оставила его.
Вот только она не ожидала увидеть его пустым. Дядя завещал особняк ей – он бы скорее удавился, чем отдал свою собственность городу. Будь в этом смысл, он продал бы дом соседям, но куда бы он дел деньги? Закопал со злости на заднем дворе?
Леда не приезжала в Инезаводь, когда получила письмо о его кончине. Просто не могла. Оно жгло ее карман, а потом – дно тумбочки, но она не бросилась заказывать экипаж до серого городка на побережье.
Ей помог Жоррар. У старого механика имелись удобные связи – паутиной раскинулись по всему городу, сродни тем громадам, что плели пауки на его островной родине. Он свел ее когда-то с проверенными банкирами, и он же помог передать права на особняк тем, кто нуждался в нем куда больше сбежавшей от прошлого девчонки.
Лиса не заговорила о нем сама, и Леде неловко было начинать разговор первой. Но теперь… теперь она обязана была узнать, почему семья Шторм осталась на нижнем ярусе города.
Дом Дэси возвышался над остальными почти у самого края – насколько позволял здравый смысл, конечно. Ветра на скалах были безжалостны, и без магического отопления здесь пришлось бы туго. На верхнем ярусе оно все еще работало, но проблемы начались еще до того, как Леда сошла с корабля в заливе Клинка и впервые увидела своего дядю.
Камни на дороге становились все мельче. У ограды они превратились в дробленую гальку, которая приятно шуршала под ногами. Дверь в особняк Дэси была когда-то ярко-алой, но под напором стихий растеряла свой цвет. С металлического молотка смотрела чудовищная рогатая голова. Леда вздрогнула и прищурилась: кольцо замыкалось коваными крыльями, и она вспомнила утреннюю встречу. Которая ей, похоже, привиделась. Нужно бы разыскать Тиля, но сначала она разберется с Агатой Дэси, у двери которой исчезала тонкая ниточка ее самодельного механога.
Леда оправила мундир и сглотнула. Раньше она смогла бы поддеть мизинцем край оборванной магической нити под молотком и все починить: в таком большом доме стук должен был оповещать хозяина о гостях, в каком бы уголке тот ни находился, а для этого без магии не обойтись. Сейчас Леда могла только снова пожалеть о том, что решилась сюда подняться. Может, разумнее было еще раз поговорить с Лисой: Леда наверняка пропустила какие-то важные детали. Но не успела она развернуться, как дверь приоткрылась и из темного проема вывалился человек.
Леда не была готова к такому повороту событий, но все же смогла удержаться, сделав шаг назад. Неизвестного она поймала, приподняв руки, и он повис на ней, словно марионетка, которой обрубили нити. Из легких Леды выбило весь воздух, и она смогла только чуть опустить взгляд. Темная шевелюра. Синий камзол. Светлые туфли, совсем не подходящие для здешних дорог.
Дверь с шумом закрылась, кованые крылья бряцнули о дерево, а человек в руках Леды охнул и поднял на нее взгляд.
Незнакомец был взъерошенным и нервным, с синими, как горное стекло городов К’Ланса, глазами, аккуратным носом и легким пушком над тонкими губами. Несколько мгновений он просто смотрел на Леду, а потом моргнул и зашевелился, пытаясь высвободиться из ее хватки.
– Прошу прощения. – Он отряхнул камзол, улыбнулся, глядя куда-то на значок Леды, а потом поднял взгляд. – Дэси сегодня не в духе. Хотя, с учетом обстоятельств… я стараюсь поддерживать его, сами понимаете, один, на продуваемой всеми ветрами скале…
Улыбка незнакомца была странно грустной. Леда подметила, что вышивка на его камзоле в нескольких местах отсутствует, как и одна из золоченых пуговиц на правом рукаве. Частенько падает? Настолько рассеян?
– Ах да, куда же запропастились мои манеры? – Мужчина приложил левую руку к груди и слегка поклонился. – Расион Деж, к вашим услугам.
Расион Деж. Имя казалось Леде знакомым… кажется, с кем-то из Дежей она виделась в своей прошлой жизни. На одном из приемов? Или, может, еще раньше – когда родительский корабль пришвартовывался у очередного яркого берега?
– Ледаритри Астарада, – выпало изо рта Леды прежде, чем она бы остановилась. Похоже, сработал рефлекс юности: на приемах ей приходилось знакомиться с кучей людей, которые только и умели, что кланяться.
Деж приподнял темные изогнутые брови:
– Астарада?
Он посмотрел куда-то за спину Леды, и та усилием воли не обернулась. Она знала, что позади высится дом ее предков.
Деж окинул новым взглядом ее мундир и чуть ли не подпрыгнул.
– Рыбьи небеса, да вы тот самый Коготь из столицы! Признаться, я и не думал, что слухи правдивы. Те, последние, из Двужилья, даже не стали осматривать дом…
– Ваари? – закончила Леда и вспомнила одноэтажную хибарку, которую близнецы Ваари оставили, переселившись в шумный дом Штормов.
Расион Деж осекся и прищурил яркие глаза.
– Его… его вроде бы обыскали. Да, точно. Ваари ведь известен! Я о том рыбаке… как уж его… все забывают о рыбаках, а этого делать не стоит!
Его почти затрясло от праведного гнева. Леда помнила, какими бывали Рыбные, но не думала встретить здесь, так далеко от Города-Грозди, хоть кого-нибудь, кто молчал в Рыбьем хоре.
– Аташи?
– Да! Именно! – Деж взмахнул рукой. – Вопиюще несерьезное отношение к работе. Но вы ведь Благой Коготь, не стоит ожидать от вас такого же. К тому же… – Он отвел взгляд, а потом и вовсе обернулся на дверь особняка Дэси. – Вы хотели поговорить с ним? Сейчас не лучшее время.
– А вы… родственник?
Деж изменился в лице: его синие глаза потускнели.
– Едва им не стал. Видите ли, Агата Дэси должна была стать моей невестой.
Так вот о чем говорила Колючка Соль. Не стоило удивляться: в семействах верхнего яруса о браках договаривались заранее. Пропавшей Агате вскоре должно было исполниться восемнадцать, и она могла унестись с Расионом Дежем, человеком, которого отец не одобрял, на все четыре стороны в то же мгновение. Неудивительно, что у старика Дэси был на него зуб. А вот Деж все еще пытался разделить его горе: терпел выдворения за дверь, раз за разом возвращался. Жил он в одной из многочисленных пустующих комнат особняка. Более того, он сообщил Леде, что является главным подозреваемым в деле Агаты – вернее, являлся, пока не выяснилось, что в ночь ее исчезновения он стоял в верхних
