бабочкой, опустившейся на его руку: я ведь тоже сама пришла к нему…
Демон медленно меня обошел, его изучающий взор блуждал по телу… Шаги отдавались эхом в унисон с моим пульсом. Ли Шен остановился позади. Я спиной ощущала его тёмную энергетику и… тепло.
— А ведь я знал, что ты придёшь ко мне, — произнес недалеко от моего уха.
Фраза заставила обернуться — и я снова утонула в омуте пленительных глаз.
— Если знал, почему не отправил людей мне на помощь?!
— Мне нужно было проверить… — загадочно ответил он и сделал ещё несколько шагов.
— Что именно?
— Внезапная любовь дочери врага сильно меня насторожила, — демон сузил глаза, — я решил, вы затеяли с отцом игру…
— Это не игра! — оборвала на полуслове.
Ли Шен легко улыбнулся:
— Именно поэтому я не пошёл за тобой — хотел проверить: вернешься ко мне или нет.
— Я вернулась, — отозвалась негромко, — что теперь скажешь?
— Говорит душа — влюблена в его лик, звук речей его в самое сердце проник* — загадочно, глядя в глаза, прошептал он. Я завороженно молчала. — Я никогда не любил. Любовь — опасное чувство, нехорошо позволять любви пускать корни в душе.
— Почему? — Я, человек тонкой романтичной натуры, уже собралась оспорить, но Ли Шен усмехнулся и подчеркнул:
— Особенно любить бездумно, как ты.
— О чем ты? — проронила виновато я.
По воздуху разлился зловещий смех…
— Любовь лишает рассудка: ты должна сейчас плакать и трястись передо мной от страха, но вместо этого… — Лицо Ли Шена обезобразила маниакальная ухмылочка; пальцем он поддел мой подбородок, нашептывая в губы: — так очарованно на меня смотришь… Ты позволила любви подчинить себя мне, и совершила фатальную ошибку, потому что… именно из-за твоей любви проиграла фракция Восточного Массива.
Меня отшатнуло от демона, как от огня.
— Поздно, моя прекрасная Янлин. Бояться — поздно, убегать — поздно… У тебя была возможность, но глупая бабочка предпочла свободе липкую паутину.
*Слова из стихотворения Омара Хайяма «Говорит мне душа — влюблена в его лик».
23
Битва фракций сильно меня вымотала. Никогда прежде день не казался столь долгим…
Особенно усталость ощущалась, когда я погрузилась в горячую воду в купели дворца Ли Шена. Ныла каждая мышца, голова казалась невероятно тяжелой, не было сил даже намылиться цветочным мылом, которые прислужницы мне учтиво предоставили. Хотелось просто лежать с закрытыми глазами и не думать не о чем…
Хотя отпустить бесконечный поток из мыслей и урывков, сказанных мне фраз, давалось невероятно трудно — всё грызла неприятная вина в солнечном сплетении, мол фракция Восточного Массива пала из-за меня. Но пора включить эгоизм и подумать о себе: будто уйди я с Мо Саном, то была бы счастлива — бред! — не была бы. Корила бы за ошибку и трусость, как корю сейчас из-за падения фракции. Книги пишутся, живут и закрываются, иногда перечитываются, а вот моя жизнь — у меня одна! И в этой жизни мне надо вернуться домой! С Ли Шеном возвращения добиться будет легче, нежели с Мо Саном, жизнь с которым будет состоять из сплошной игры меня, как счастливой жены и… матери, в будущем, возможно.
— Прекрати заниматься самоедством, Янлин, ты поступила правиль… — вдруг я замерла над мыльными принадлежностями, грустно улыбаясь. Я назвала себя Янлин… Уже воспринимаю себя как Янлин! Надо же, так привыкла, что невольно позабыла своё настоящее имя — Рада. Исправилась: — ты поступила правильно, Рада.
Взяв мыло и мочалку, начала тереть кожу. Мыло пахло ромашками и другими полевыми цветами — нежный, приятный аромат. В голубом стеклянном флакончике, как я поняла, находился шампунь. Чуть-чуть капнула на ладонь, понюхала — в ноздри ударил сладковатый запах жасмина. Одобрительно кивнув, нанесла массу на волосы; мылилось плохо, но… мыслилось же!
Скоро вся купель утонула в цветочном море. Я наслаждалась горячей водой, изысканными ароматами, плавала, ныряла, обливала водой лицо. Купель у демона просторная — целый бассейн! Плавают лепестки роз.
Вынырнув очередной раз, убирая пальцами воду с лица, я сделала глубокий вдох, ощущая, как силы возвращаются. Непередаваемые чувства! И здесь настолько уютно, что вылезать не хотелось… Но пришлось: скоро в купель зашли две прислужницы, принесли халат и полотенце. Девушки помогли мне выйти, усадили на мраморною скамью, принялись растирать кремами кожу. Я смущалась, что это делают вместо меня, но потом расслабилась — их действия своего рода приятный массаж. Маслом смазали волосы, расчесали. Сверху накинули халат и подали тапочки.
— Сюда, пожалуйста, — вежливо обратилась одна из девушек, показывая выход.
Я поблагодарила.
Прислужницы вывели меня в большую, роскошную спальню. В ней черный играл с красным цветом, разбавленный золотыми узорами на колоннах и стенах. Висели старинные картины на пористой бумаге из бамбукового волокна, на них — осторожно выведенные тушью горы, ветки сакуры и облака.
— Располагайтесь, — синхронно сказали девушки.
Затем они поклонились и вышли, а я продолжила завороженно блуждать по покоям и рассматривать мелкие детали: статуэтки, украшения, необычные свечи; на столе у окна за ширмой — принадлежности для каллиграфии и печати. Это так… необычно. Будто хожу по музею. Страшно даже прикасаться к материалам для столь изысканного письма.
Но любопытство жаждало удовлетворения! Я села за невысокий столик в позу лотоса, взяла кисточку и поднесла к бумаге. Хотелось написать слово на родном языке, но неожиданно для себя осознала, что… не знаю русский. Думаю, говорю, а ещё и пишу только на китайском!
— Цве… ток, — диктуя под нос, написала первое, что пришло на ум.
Вдруг над головой шелковый голос прокомментировал:
— Какой отвратительный почерк…
Я взвизгнула, отбросила кисть и отстранилась. Напротив стоял Ли Шен, хитро усмехаясь.
— Что ты делаешь в моей комнате? — возмутилась я.
— Это моя комната, прекрасная Янлин, — ответил не глядя, оценивая мои попытки в каллиграфии.
Жалкие попытки, разумеется. Уверена, настоящая Ян Янлин писала очень красиво, у меня же опыта вообще нет. Хотелось просто попробовать подержать в руках кисть, написать что-нибудь на бамбуковой бумаге.
— Твоя комната? — переспросила растеряно я. — Мы будем спать в одной комнате? Просто… просто прислужницы сами привели меня сюда… Ошиблись? Наверняка ошиблись! — затараторила я.
— Что случилось? — Янтарные глаза сузились в хищном прищуре. — Помнится, ты отчаянно хотела быть моей женщиной, что же поменялось? — В голосе слышалась издевательская насмешка.
«Поумнела», — чуть не вырвалось с уст. Раньше я воспринимала героев — обычными бумажными персонажами, имена и биографии которых покоились в старых блокнотах в столе. Таким же «бумажным» я восприняла и Ли Шена при первой встрече, необъяснимым волшебным явлением, которое посчастливилось увидеть воочию. Потому
