вопросом на вопрос.
– Я Бойс.
– Ты – Бойс. Я – Катриона.
– Ты – Катриона.
Она кивнула. Протянула руку, прижала широкий рукав к кровоточащей царапине у него на шее. Он не стал сопротивляться, боясь спугнуть девушку. От нее пахло цветущей яблоней.
– Пойдем искать маму, Катриона.
– Мама танцует. Я убежала, танцую здесь. Старик скучает без меня.
– Старик устал. И ты устала, Катриона. Я отведу тебя к маме, нельзя от нее убегать.
– Ты отведешь? – взгляд серебряных глаз вновь устремился на него. Бойс почувствовал, как его пронизывает дрожь. Недавний страх возвращался.
– Отведу.
– Идем, Бойс, – девушка сама потянула его в сторону холма. Проходя мимо обалдевшего Милле, прозвенела, – соловей поет для любимой.
– Джон Милле, – представил друга Бойс.
– Любопытный Джон, – заключила Катриона. – Он подглядывал. Милле любопытен.
Втроем они поднялись на холм. За время их отсутствия здесь мало, что изменилось. Катрионе не нравилась громкая музыка. Она встала, отвернувшись от танцующих. Пламя костров заиграло на льняных локонах, окрасив их в жаркое золото. Бойсу волей-неволей пришлось остановиться, потому что девушка крепко сжимала его руку маленькой ладошкой.
– Где искать ее мать? – спросил он, шаря глазами по веселящейся толпе.
– Понятия не имею, – недовольно ответил Милле, которому не нравилась создавшаяся ситуация, – Ты здесь родился, должен знать местных, тебе и карты в руки.
– Хорошо, постой рядом с ней, я постараюсь скорее вернуться. Малышка, отпусти меня, побудь с Джоном не долго. Я приведу твою маму.
Катриона не отреагировала на его просьбу. Бойс стал деликатно освобождать свою ладонь. Пальцы девушки сжались крепче.
– Не уходи, – попросила она и посмотрела ему в глаза, опять.
– Не уйду, – подчинился Бойс. С трудом преодолевая наваждение ее взгляда, шепнул Милле, – Что теперь делать? Она не хочет меня отпускать. Будем стоять и ждать. Не известно, чего.
– Ладно, – Джон уступил, – Я схожу. Как зовут твою маму, Катриона?
– Сгорела Ивовая Баба, наступило лето, – ответила девушка, – По лесу идет король-олень, сам он белый, словно пена, на голове его золотые рога. Рога эти гудят так, что ветер поднимается и качает верхушки деревьев. Слышите?
Художники переглянулись.
– Сэр! – закричали из толпы. – Куда вы исчезли, сэр?
К ним быстро шла девчонка, с которой весь вечер протанцевал Бойс. Она остановилась возле троицы, стрельнула глазками на соединенные руки Катрионы и Бойса, и обратилась к последнему, игриво поводя пышными рукавами платья.
– Я потеряла вас. Зачем вы привели сюда эту дурочку? Она же ненавидит людей. Где вы ее отыскали?
– На поляне у камня, – холодно отозвался Бойс. Во время танца он жарко поцеловал крестьянку, назвал «кудрявой милашкой». Теперь был зол на себя за это. И на нее заодно, потому что она вдруг показалась ему пошлой, грубой, с чересчур крупным носом, слишком, по кобыльи широкобедрой. – Ты знаешь, кто ее мать? Где ее искать?
– Ее не надо искать. Анна Монро среди кумушек. Сейчас я ее позову, если хотите.
– Будь добра. Как же она бросила свою дочь одну среди леса?
– Она ее не бросала! Анна Монро живет совсем близко. Ее дом за Папоротниковым Логом. Дурочка Кэт целыми днями бродит по лесу, никогда не уходит от дома далеко. Ждите, я мигом.
Девчонка пропала и вернулась, ведя за собой высокую, опрятно одетую женщину в чистом чепце на светлых волосах. Женщина была довольно моложава, статна, не успела растерять свою редкую, возродившуюся в дочери, красоту.
– Готов спорить, – шепнул Бойсу Милле, – Лет эдак восемнадцать назад мама нашей крошки попалась на глаза знатному лорду. Тот оставил ей на память о себе драгоценный подарок.
– Катриона! Иди ко мне! – воскликнула женщина, увидев их.
Ее дочь с места не тронулась.
– Сэр, будьте добры отпустите моего ребенка!
– Прошу вас заметить, мадам, я не держу ее. Скорее наоборот. – Бой подвел Катриону к матери, – Она танцевала в лесу. Я и мой друг посчитали правильным не оставлять ее одну. Тем более близится ночь. Вы не боитесь, что девушку могут обидеть?
– Вообще-то, сэр, – Анна Монро приняла у него руку дочери, которая сразу же обняла мать и прилегла головой ей на плечо, – мы живем в четверть мили от холма. Лес прилегает к нашему дому, и вполне естественно, что дочь моя гуляет там. Нас не обижают, вся окрестность знает меня и Катриону, никто не желает нам зла. Другое дело вы, чужой человек…. Как вы умудрились привести ее сюда! Катриона чутка, как зверек, она не показывается на глаза даже знакомым! Встретить ее в лесу почти невозможно!
– Вот уж не знаю, возможно или нет, но от нас она не пряталась, имейте это в виду, – проворчал Бойс, недовольный враждебным тоном Анны. – Распевала себе как птичка, ничуть не таясь. Следите за дочерью лучше, мадам. Идем, Милле.
– Пойдем и мы, Катриона! – Анна Монро погладила девушку по волосам.
Катриона сонно моргая, пошла за матерью. Но сделав два шага, остановилась:
– Бойс!
Они посмотрели друг на друга.
– У сырой грядки, в торфе талом она расселась в платье алом. Стара изгородь, набок кренится. Там колет шип и свистит синица, – забавно щурясь, произнесла девушка.
Бойс не успел ответить. Анна Монро опередила его.
– Идем, дочка! Идем! – взмолилась она. Лицо ее испуганно сморщилось. Женщина едва ли не побежала прочь, утягивая дочь за собой вниз по склону.
Бойс и Милле проводили взглядами две удаляющиеся фигурки.
– Я знаю эту малютку, – задумчиво сказал Бойс. – мать приносила ее, завернутую в одеяльце, в церковь, становилась у задней стены, плакала и молилась. Все, и дети, и взрослые, сторонились Анны.
– Почему? – спросил Милле.
– Анна родила дочь, когда была даже немного моложе Катрионы нынешней. Никто не знал от кого. Анна всегда ходила одна. И вдруг ребенок. Люди рассказывали всякие небылицы об отце. Я, будучи мальчишкой, лично слышал, как служанки в замке трепались, будто бы деревенскую девчонку обрюхатил злой дух. Катриона подросла, начала дичиться людей, а мнение о вмешательстве злой силы окрепло.
– Полная чушь, – пренебрежительно фыркнул Милле, – До чего вы, шотландцы, суеверны. Застряли в темных веках. Катриона – обычная девушка, а не дитя дьявола. Да, немного не в себе. Полусумасшедшая. Если хочешь знать мое мнение, красота у нее ангельская.
– И дьявол может принимать вид ангела света, – таинственно произнес Бойс. – Но не закипай Милле, я не спорю с тобой. Она обычная девушка. Странная, помешанная, дикая, но вполне себе обыкновенная.
– Само совершенство. – Милле вздохнул, – Живи она не в самой глуши, а в цивилизованном людном месте, о ее красоте пошла бы молва. Она бы шествовала по разбитым сердцам. Даже хорошо, что у Катрионы разум ребенка. В противном случае
