буду барахтаться, изо всех сил буду плыть к берегу, потому что мне есть за что бороться, вернее, за кого».
— Убирайся, — с трудом разжала онемевшие губы. Это единственное, на что хватило сил.
— Что значит «убирайся»? — удивленно вытаращилась Ирка. — Я тебе предлагаю выбрать…
— То и значит, — перебила Милана, собирая остатки самообладания, — открыла дверь и потопала отсюда, и желательно побыстрее, пока я сама не придала тебе ускорения!
— Вот, значит, как! А ДНК-тест? Тебе все равно, что Кирилл — отец? Наплевать, что у нас с ним отношения?
— Это еще надо выяснить, есть у вас отношения или нет, — отрубила Милана. — И то, что он — отец Ани, ничего не меняет. Кирилл — мой муж, а она — моя дочь. Ты для них — посторонняя, как и для меня теперь. И хватит уже размахивать этой бумажкой!
Неведомо откуда вдруг появились силы; на миг боль утихла, словно в груди вместо сердца взгромоздился кусок металла. Она выхватила злополучный документ, надавила на ручку и грубо подтолкнула Ирку к двери.
— Убирайся!
— Ну, как знаешь, — холодно сказала та. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
— Хватит меня запугивать, тебя никто не боится!
— А вот это зря, сестричка, — в ее голосе скользнула угроза. — Слишком много стоит на кону, чтобы так легко от всего отказаться. Подумай, милая, я даю тебе еще немного времени. Вижу, что сейчас ты не в себе, поэтому остынь, успокойся, и сообщи о своем решении, когда будешь в адекватном состоянии.
— По-моему, неадекватна здесь только ты, — не осталась в долгу Милана. — Преследуешь меня, таскаешься в другой город ради того, чтобы запугать, несешь какой-то бред… Это тебе надо успокоиться. Успокоиться и заняться своей жизнью. Ты же хотела другого ребенка? Вот и готовься, или уже все, энтузиазм пропал?
— Не переживай, мы готовимся, — Ирка выдержала паузу, — вместе с Кириллом.
И, гордо вскинув подбородок, продемонстрировала длинную шею и дорогое колье, то самое, которое когда-то забыла у Миланы, и которое сейчас напоминало о самых сильных переживаниях. О прошлом, в котором, несмотря на все трудности, царило доверие, чего не было у них с Кириллом теперь. Боль снова зашевелилась на дне души, пожирая остатки выдержки. Если эта нахалка сейчас не уйдет — она либо ей в волосы вцепится, либо заорет на весь подъезд, потому что держать все это в себе просто невыносимо!
Но, Ирка, по всей видимости, уходить пока не собиралась. Специально медлила, наверное, решила «добить» ее окончательно:
— Я сделала ошибку, отказавшись от дочери, а сейчас хочу все исправить. И, поверь, добьюсь своего во что бы то ни стало! Кстати, у тебя не возникало никаких подозрений насчет моей второй беременности? — Она хитро усмехнулась, поймав ее взгляд. Милана не представляла, что прочитала эта плутовка в ее глазах, но одно знала наверняка: в них стояла боль. Несомненно. Эту боль она уже не могла скрыть, сколько бы усилий ни прилагала. Она разливалась по телу, как кипяток, обжигая, причиняя невыносимые страдания. Такую боль Милана испытывала только один раз в жизни — когда предал отец. Неужели предал и муж? Эта мысль скручивала все внутри в тугой узел.
— Мужчинам не нужны пустые жены, они хотят, чтобы их род продолжался, — умничала Ирка. — А что с тебя взять? — ехидно ее осмотрела. — Вот он и переключился на более привлекательную сестру, которая, в отличие от некоторых, в состоянии родить ему детей. Я подчеркиваю — детей. Ладно, я рассказала тебе правду, сестричка, а как с ней жить — решать тебе. Подумай хорошенько.
С этими словами она наконец скрылась за дверью, оставив Милану в полном одиночестве — тягостном, гнетущем, беспредельном. Раздавленная и опустошенная, она села прямо на пол и начала массировать виски, потому что голова разрывалась от мыслей. Кирилл предал… Аня — его дочь… Девочку хотят забрать… На чьей стороне будет закон? Что теперь делать? Как быть? Вопросы, как коршуны, безжалостно клевали мозг и разрывали его на части.
— В состоянии родить ему детей… — шепотом повторила слова, но в тишине показалось, будто пронзительно крикнула.
Нет, что-то не сходится. Слишком сложно все. Если все действительно так, как она говорит, Кирилл бы уже давным-давно к ней ушел. Но он остался, помогал оформлять документы на удочерение Ани, еще не зная о наследстве… Да и Борю этого, ухажера ее, на пушечный выстрел не подпустил бы, если бы любил. Раз Ирка пошла на такой шаг, опустилась до запугиваний и шантажа, значит, она в отчаянии. Было бы у них все в шоколаде, ей не надо было бы напрягаться и унижаться. Стало быть, остается одно: поговорить с Кириллом и все выяснить. В этот раз он не отвертится! А там уже, исходя из его слов, она решит, что делать дальше.
Спрятав заключение об отцовстве в надежное место, Милана постаралась привести себя в порядок. Скоро идти в садик, забирать Аню, нельзя, чтобы ребенок заподозрил неладное. Она должна держаться ради нее. Должна отбросить эмоции и думать с холодной головой. Ведь через каких-то пару часов она узнает, как так получилось, что у сестры ребенок от ее мужа. И примет окончательное решение.
Глава 6
— Мама, мамочка! — Аня с визгом радости бросилась к ней в объятия, отчего на душе сразу стало тепло. Этот маленький человечек любит и ждет, только-только вливается в новую жизнь, и нельзя допустить, чтобы его сердечко было разбито. Девочка и так еле пережила предательство биологической матери, второй удар она попросту не перенесет.
— Сегодня не плакала? — с надеждой спросила воспитательницу.
Та с улыбкой покачала головой.
— Нет, все в порядке.
— До свидания! — Анюта весело помахала женщине рукой.
— Ну что, тебе здесь нравится? — поинтересовалась Милана, когда они вышли из здания и направились к калитке. Холодный ветер пробирал до дрожи, как бы предупреждая: настоящая весна придет нескоро, хотя на дворе уже вовсю царствовал март. Остановились на минутку, Милана потуже завязала малышке шарф. Девочка смотрела искренне:
— Нравится.
— Вот и хорошо.
Они бодро поспешили к дому. Уже зажглись фонари; снежинки задорно кружились в рассеянном свете, а нерастаявшие сугробы таинственно поблескивали. Финальный аккорд зимы, красивый и мажорный, конец волшебной зимней сказки. И ее сказки тоже…
— Ты почему такая грустная? — вопрос Ани застал ее врасплох. Вынырнув из мыслей, Милана осознала, что, оказывается, они уже подошли к подъезду, только вместо того чтобы вынуть ключи, она глупо таращится на дверь.
— С чего ты взяла, что я грустная? — улыбнулась через силу. Когда смотришь в глаза ребенка, очень
