тогда, мы были бы счастливы. Я не думаю, пока меня не заставят. Не могу же я думать о людях, которых не знаю. Она была просто именем, не больше. А потом она пришла сюда, и била кулаками по столу, и плакала… И я видела их вместе. Они супруги, дядя! Я никогда не понимала, что они супруги. О, конечно, он говорил мне об этом, но сама–то я их не видела! Это было вроде как в книге. А теперь я видела их вместе. Я видела, как он касается ее руки. Дядя, милый, что мне делать? (Падает на пол возле него.) Скажите, что Мне делать, отец?
Джеймс. Ты зажимаешь мне рот этим словом: «отец». Ты заставляешь меня быть жестоким.
Роз. Я хочу только, чтобы кто–нибудь сказал: «Сделай это, сделай то». Я хочу только, чтобы кто–нибудь сказал: «Пойди сюда, пойди туда». Я не хочу больше думать.
Джеймс. А если я скажу: «Оставь его»?
Роз. Этой пытки я не смогу вынести.
Джеймс. Если ты так слаба, то лучше уходи с ним.
Роз. Но ее мук я тоже не смогу вынести.
Джеймс. Какой ты ребенок! Ты хочешь слишком многого. В подобных случаях остается только выбирать между собственными и чужими страданиями. Кто–то должен страдать.
Роз. Но есть же счастливые люди! Люди часто расстаются, уходят друг от друга и все–таки счастливы. Я читала об этом.
Джеймс. Я тоже читал об этом. Волшебные сказки, заканчивающиеся словами: «И с тех пор жили они счастливо до конца дней своих».
Роз. Но ведь это все–таки возможно!
Джеймс. Возможно… для тупиц. Дорогая моя, оба вы не глупы. Он занимается анализом человеческих побуждений, и его собственный эгоизм известен ему точно так же, как тебе — твоя вина. Психолог и католичка, вы не сможете обманывать себя более двух часов в сутки, в Ригел–Корте.
Роз. Я смогу. Я смогу.
Джеймс. Придется обманывать себя всю жизнь. Тебе не Скоро удастся позабыть эту жалкую истеричку. Она имеет право нуждаться в нем.
Роз (крик боли). О!..
Открывается дверь, входит Тереза. Она в халате. Роз, зажимая рот рукой, следит за ней взглядом. Тереза, не обращая на них внимания, проходит в туалетную комнату. Когда дверь за ней закрывается, Роз с рыданием опускает голову на колени Джеймса. Он пытается ее утешить, гладит ее волосы.
(Поднимая голову.) Это ужасно! Ужасно! Ужасно!
Джеймс. Я надеялся, что ты будешь продолжать считать это забавным.
Роз. Я больше не могу жить с ними! Вот так. В комнате, где никто никогда не умер. Дядя, пожалуйста, велите мне уйти, скажите, что у меня есть право уйти. Не говорите мне о религии. Помогите мне! Прошу вас, помогите мне!
Джеймс. Я хочу помочь тебе. Я хочу принести пользу. Я хотел бы кому–нибудь помочь, даже если бы на этом оборвалась моя жизнь. Но стоит мне заговорить, как язык мой немеет под грузом грошового катехизиса.
Роз. Значит, вы не можете подать мне никакой надежды?
Джеймс. Ах, надежды! Это дело другое. Надежда всегда есть.
Роз. На что?
Джеймс. Что ты переборешь себя. Забудешь его.
Роз вскакивает и отшатывается от него.
(С трудом подыскивает слова, но не может найти ничего, кроме общих фраз.) Надо ходить в церковь.
Тебе станет легче… Возьми четки, у тебя есть четки? Дева Мария… прибегни к ней… молись…
Роз (с ненавистью и презрением). Молиться?!
Джеймс. Роз… прошу тебя… (Испуган тем, что она может сказать, и мучительно ищет нужные слова, но они все еще ускользают от него.) Подожди… только немного подожди…
Роз. Вы сказали, что если я уйду с ним, он всю жизнь будет несчастен. А если я останусь здесь, у меня не будет ничего, кроме этой уборной и этой… этой гостиной, этой вашей комнаты для живых. И вы еще уверяете, что есть надежда и я могу молиться! Кому? Не говорите мне о боге и всех его святых. Я не верю в вашего бога, который лишил вас ног и хочет лишить меня Майкла! Я не верю в вашу церковь и в вашу пресвятую деву! Не верю! Не верю!
Джеймс протягивает к ней руку, но она уклоняется.
Для бога было бы лучше, если бы я не чувствовала себя такой одинокой!
Входит Элен. Она холодно наблюдает за этой сценой.
Элен. Скоро пора обедать. Тебя звала Тереза, а я пока накрою здесь стол.
Джеймс. Нельзя ли сегодня пообедать в другой комнате?
Элен. Ты прекрасно знаешь, что другой комнаты нет. (Подходит к креслу и везет его к двери.)
Он больше не сопротивляется. Он чувствует себя старым и разбитым.
(К Роз.) Накрывай на стол. Я сейчас вернусь и помогу тебе.
Элен увозит Джеймс а.
Роз (одна). Не верю. Не верю. (Машинально бродит по комнате. Заметила склянку, опускается на колени и поднимает ее. Потом в безнадежном отчаянии идет к двери туалетной и зовет.) Тетя Тереза! Милая тетя Тереза!..
Дверь туалетной комнаты открывается, и выходит Тереза. Как всегда, не обращая внимания на Роз, пересекает комнату.
Тетя Тереза, прошу вас…
На мгновение кажется, что старый, одурманенный рассудок внял этому зову. Тереза полуобернулась к Роз, затем снова идет к двери.
Ради бога, поговорите со мной, тетя Тереза! Это я, Роз…
Тереза выходит и закрывает за собой дверь.
(В отчаянии опускается на площадку возле двери туалетной.) Неужели никто не поможет мне? (Начинает вытряхивать таблетки из склянки. Когда они все у нее в руке, она делает попытку молиться, но не может вспомнить слов.) Отче наш, иже еси… иже еси… (Внезапно начинает молиться по–детски, совсем машинально, не думая о том, что произносит, и глядя на таблетки, которые лежат на ее ладони.) Боженька милый, спаси и помилуй маму, и няню, и сестрицу Марию–Луизу и, пожалуйста, сделай так, чтоб больше не было уроков…
Гостиная. Следующее утро.
На полу свалены постельные принадлежности. Джеймс сидит в своем кресле. Майкл смотрит в окно. Мэри тащит к двери большое кресло.
Мэри (остановившись). «Мисс Элен, — сказала я ей, — пора, наконец, чтобы вы разрешили поставить вещи там, где они должны стоять». «Мэри, — ответила она, — вам платят почасово за вашу работу, а не за советы».
Джеймс. Попросить, чтобы вам помогли?
Мэри. Не стоит, сэр. Пусть каждый занимается своим делом, меньше вреда будет. (Подтаскивает кресло почти к самой двери и снова оборачивается. Джеймсу.) Мне нужно было вовремя ответить: «Мисс Элен, мне платят за работу только по дому», — прежде, чем я взялась выслеживать бедную девочку.
Джеймс. Сегодня
