ноги и похлопал по плечу.
— Не переживайте так, господин Барберри! Я незамедлительно компенсирую вам все убытки. Только позвольте уж мне закончить. На место выброшенного скарба я под покровом ночи поместил другой груз — не тот, что был указан в декларации для портового управления. Здесь теперь бочки с порохом, динамитные патроны и ружья. Опасный груз… Достаточно одной искры, чтобы все мы взлетели на воздух.
Густав, куривший сигару, с перепугу сунул ее в рот горящим концом и натужно закашлялся.
А полковник продолжал как ни в чем не бывало:
— Кстати, вчера мы были очень близки к тому, чтобы попасть на небеса. Если бы та пуля пробила шпангоут, мы бы уже здесь не разговаривали. И никто не узнал бы, куда мы делись. Поэтому здесь нельзя разжигать огонь, и мы не можем предложить господам артистам горячий завтрак, как хотелось бы. Зато у нас в избытке вяленая морская рыба и галеты… Да, и еще марочные вина — на самый изысканный вкус.
При этих словах губы на грустном лице клоуна Густава растянулись в блаженную улыбку, а директор цирка возбужденно потер руки.
— Однако, друзья мои, нас подстерегает новая опасность, — вздохнул полковник. — Так хорошо задуманная комбинация оказалась под угрозой срыва, и надо быть готовыми ко всему. Дело в том, что один из моих парней, сербский контрабандист Йоков, накануне отплытия сдрейфил и сбежал с корабля. Беппо целый вечер искал его повсюду, чтобы этот жалкий трус навеки умолк и уже не смог выдать нас, но так и не нашел. Не исключено, что Йоков успел рассказать о наших планах местным властям, и этот белый пароход, который, как я вижу, постепенно приближается к нам, послан за нами в погоню.
Все дружно повернулись в ту сторону, куда смотрел полковник, но ничего не увидели. Конечно, чтобы разглядеть в необъятной дали появившееся где-то у горизонта судно, надо было обладать таким же острым зрением, как у полковника, или его подзорной трубой.
— Не буду от вас скрывать, — добавил Симич, — что, если мы не сможем оторваться от погони, нас ждет печальная участь. Мне придется взорвать корабль.
Это сообщение не прибавило оптимизма нашим путешественникам. Они уныло слонялись по палубе, бросая по сторонам растерянные взгляды. А в это время один из матросов притащил бочонок с вяленой рыбой и достал из трюма несколько бутылок красного вина.
— Угощайтесь, дамы и господа! — пригласил он. — Возможно, это будет ваша последняя трапеза. Все зависит от того, удастся ли нам вовремя добраться до далматинских берегов, где можно укрыться в какой-нибудь скалистой бухте и переждать опасность.
Полковник уже взялся за еду, и артистам ничего не оставалось, как последовать его примеру. Вяленая рыба никому из них не пришлась по вкусу, а еще меньше понравились галеты, которые полковник уплетал с большим аппетитом, макая их в вино.
Этот своеобразный завтрак длился в полном молчании. И только когда все насытились, мадемуазель л’Эстабилье обронила:
— Полковник, не забывайте, что здесь, на корабле, находятся и дамы. С вашей стороны будет большой бестактностью выполнить свою угрозу и взорвать корабль.
— Сударыня, я надеюсь, до этого у нас дело не дойдет, — галантно отозвался Симич.
Тем временем матросы под руководством Беппо с помощью особых снастей — шкотов — растянули нижние углы парусов, а кроме того, прикрепили к мачтам все куски парусины, какие только нашлись на корабле. И он еще быстрее понесся по водной глади.
Беппо, который стоял за штурвалом, то и дело оглядываясь по сторонам, вдруг встревоженно махнул рукой. Вдали снова показался уже знакомый Симичу белый пароход. Он мчался вслед за шхуной, понемногу сокращая разделявшее их расстояние.
— Мы пропали! — вздохнул господин Барберри.
В этот момент ветер усилился, и с западной стороны на кромке неба появилась огромная бурая туча. Она постепенно увеличивалась в размерах, расстилаясь над морем.
— Боже правый! — ужаснулся Беппо. — Взамен сирокко на нас надвигается бора.
Полковник Симич, не очень хорошо знавший Адриатику, похлопал хозяина шхуны по плечу.
— Что ты там бормочешь, старый разбойник? Что случилось?
— А то, сударь мой, — горестно отозвался Беппо, — что юго-восточный ветер, сирокко, благодаря которому мы летели, как на крыльях, иссяк. Вместо него мы получим более сильный ветер.
— Так тем лучше! — воскликнул полковник. — Ведь фараоны того и гляди нас догонят. Боюсь, что придется отстреливаться.
— Не думаю, что вам удастся воспользоваться оружием, — возразил Беппо. — У этого северного ветра, который мы, моряки, называем бора, есть одна неприятная особенность. Он порой подхватывает корабли и раскалывает их, как орехи, о скалы или подводные рифы. Или же попросту вздымает огромные волны — и они забавляются с несчастным судном, как с игрушкой, пока оно навсегда не скроется под водой.
Ветер с каждой минутой усиливался. Казалось, пришли в движение какие-то неведомые силы, скрывавшиеся до сих пор в морских глубинах. Набегавшие волны с шумом бились о борт корабля, и он качался и скрипел, словно собираясь развалиться на части.
Миклош обнял Виктора, опасливо взиравшего на этот разгул стихий:
— Не бойся! Я умею плавать. Еще в детстве много раз переплывал Тису. Если нас смоет в воду, держись за меня. Я буду плыть, пока мы не доберемся до того белого парохода. Честно говоря, мне совершенно не хочется оставаться с полковником на этой злосчастной шхуне.
— Мне тоже это не по душе, — вздохнул Виктор.
Господин Барберри внезапно зашатался и, побледнев, прошептал:
— Кажется, я умираю!..
— Что за чушь? — рассмеялся полковник. — Это всего-навсего морская болезнь.
Один из матросов подскочил к господину Барберри, чтобы отвести его в гальюн.
Вскоре то же самое понадобилось и его супруге. За ней последовали и чудо-чадо, и клоун Густав. Мадемуазель л’Эстабилье тем временем любовалась гребнями набегающих волн, но в конце концов и она не выдержала:
— Ой, не могу!
Матрос и ей помог добраться до отхожего места.
Только Миклош, Виктор и Громобой Иванович мужественно переносили качку.
Полковник Симич нервно прохаживался по палубе и то и дело поглядывал в подзорную трубу, наблюдая за белым пароходом.
— Черт возьми! — пробурчал он, сложив подзорную трубу, и вынул револьвер. — Никак они от нас не отвяжутся. Похоже, пора браться за оружие.
— Бросьте эти глупости, полковник! — отмахнулся Беппо. — У нас даже не хватит времени, чтобы прочитать «Отче наш», прежде чем бора покажет нам свой свирепый нрав, — он перекрестился. — Парни, следите за парусами! Сейчас начнется…
И в подтверждение его слов уже через несколько мгновений чудовищный шквал подхватил корабль, поднял его на гребни волн и тут же швырнул вниз.
Море окончательно разбушевалось.
Полковник сунул револьвер в
