километр, или, может быть, в родную деревню. И вот рядовой сотрудник милиции, человек, видимо, молодой, ещё не тёртый службой, отправляется по указанному адресу.
Да, скорее всего молодой, и видимо, недавно приехавший из деревни: только такой человек мог забыть о приказе, бросить всё, и поверив первому слову неизвестной ему женщины, кинуться в испуге домой. Другое дело, что Матрона его не обманывала, — но разве опытный милиционер стал бы обращать внимание на её предостережения! Ничему не поверил, погубил жену, — но Матрону куда следует доставил бы!
И дальнейшие события: нарушив приказ, милиционер, как ни в чём не бывало, возвращается на службу. Там его между делом спрашивают: «Ну, как — забрал слепую?» И тот, словно не чувствуя за собой никакой вины, отвечает: «Не забирал, и забирать не буду!»
Ясно, что здесь нет речи ни о какой борьбе с контрреволюцией, и серьёзных обвинений против Матроны никто не выдвигает. Беспаспортную калеку надо бы призвать к порядку, но если нет — значит, нет, — что ж её, убогую, таскать туда-сюда, мы тоже люди, тоже понимание имеем…
Разумеется, не в каждом отделении сотрудники были столь благодушны, — вот почему блаженной приходилось постоянно переезжать с места на место. Для ГПУ или МГБ разгадать маршруты её переездов не составило бы труда, но здесь речь шла не о чекистах, а о местной милицейской власти: пока бездомная нищенка проживает на подведомственной территории, она остаётся проблемой для участкового, а как только она поменяла район, так, стало быть, и с плеч долой, других забот хватает.
Итак, никто из властей предержащих Матрону всерьёз не воспринимал, — и в этом ослеплении проявился Божий промысел о блаженной. Именно таким образом Господь хранил Свою избранницу и давал ей возможность творить людям добро.
11. ВОЙНА
Как-то в 1939 или 1940-м году (по словам москвички Прасковьи Сергеевны Аносовой) Матрона сказала: «Вот сейчас вы все ругаетесь, делите, а ведь война вот-вот начнется. Конечно, народу много погибнет, но наш русский народ победит».
В начале 1941 года двоюродная сестра З.В. Ждановой Ольга Носкова спрашивала у матушки совета, идти ли ей в отпуск (давали путевку, а ей не хотелось отдыхать зимой). Матушка сказала: «Нужно идти в отпуск сейчас, потом долго-долго не будет отпусков. Будет война. Победа будет за нами. Москву враг не тронет, она только немного погорит. Из Москвы уезжать не надо».
Сразу обратим ваше внимание на то, что в обоих случаях Матрона уверенно и радостно предсказывала победу Красной Армии, не отделяя её от русского народа. «Мы победим, русский народ победит, победа будет за нами», — вот её постоянные слова того времени. В этом вся матушка Матрона. В то время как многоумные эмигрантские мыслители предвкушали, как в грядущей войне русский народ «обратит оружие против внутреннего врага» и предпочтёт власти большевиков немецкое иго, святая Матрона — живое сердце России ХХ века — лишь борьбу с иноземцами считала делом святым и богоблагодатным, а внутренние распри, предательство и братоубийство — беснованием.
Матушка часто говорила, что незримо бывает на фронтах и молится как о победе всего русского оружия, так и об отельных солдатах и командирах. Земляков обнадёживала: «В Тулу немец не войдёт!» Так оно и вышло… Но вот её родное Себино всё же побывало под немцем. Это были страшные дни для всех, кто оставался в деревне. Несладко было, когда враг вошёл в село, но много хуже стало, когда он уходил. Гитлеровцы, применяя тактику выжженной земли, спалили Себино дочиста: шли по улице и поливали из огнемётов дом за домом… Крестьяне, разумеется, заблаговременно ушли из деревни, и с тех пор до конца войны жили в холодных, сырых землянках… Не перенеся этих страшных испытаний, умерла в 1945 году престарелая Наталья Никонова, мать блаженной Матроны, оставив по себе самую светлую память в сердцах односельчан… Не сохранилось ни одного рассказа о том, как приняла Матрона известие о смерти матери, но нет сомнений: сердцем и молитвою блаженная всегда была с ней.
Когда началась война, Матрона, по свидетельству очевидцев, просила своих гостей приносить ивовые ветки. Она разламывала эти ветки на палочки одинаковой длины, очищала их от коры и молилась, перебирая палочки в руках, точно чётки. Видимо, каждая такая палочка символизировала для неё душу человеческую, и каким-то непостижимым образом помогала наладить духовную связь с тем, о ком она молилась. Очищая палочки от коры, Матрона зачастую ранила пальцы до крови, наглядно являя известную истину: «Молиться за людей — собственную кровь проливать». Не надо видеть в манипуляциях с палочками какой-то магии: веточки ивы — это не более чем символы, памятные знаки. Нередко русские блаженные «играли в куклы», и с помощью такого самодельного «кукольного театра» показывали людям их будущее, разъясняли необходимые истины… Вспомним и саму Матрону, — как в детстве она использовала кукол, как с их помощью пыталась уберечь женщин недалёкого будущего от страшного греха детоубийства.
З.В. Жданова вспоминает:
— Я знаю случай, когда матушка охраняла одного человека. Это было в войну. Этот человек был на фронте, потом его направили в город на Волге, держать экзамен на десантника. Семья его находилась в Москве, он не имел известий от неё: писал, но ответа не было. В школу он был не принят, надо было возвращаться на фронт, но тут его охватил соблазн заехать в Москву, узнать, что с семьей. Это считалось дезертирством, т.к. нужно было ехать в обратном направлении. Чтобы ехать в Москву, в условиях военного времени, надо было иметь билет, соответствующие документы и проходить в поезде несколько проверок… Этот человек молился, просил Николая Чудотворца и Матрону помочь. Чудом доехал до Москвы: в поезде у всех проверяли документы, а мимо него проходили, как будто бы его не было. В Москве на вокзале стояли шеренги проверяющих, — и через этот заслон он прошёл с молитвою. Приехал, разыскал семейство, мать его поехала тут же к Матроне, а она ей: «Пусть сын твой поживет дома, ходит по Москве не боясь. Я буду всё время с ним — и всё благополучно устроится». Страшно было: ведь по закону — это дезертирство! Но человек этот верил в Бога без сомнений и поступил, как матушка велела. Потом он чудом Божиим и молитв ради матушки снова влился в армию, и воевал ещё до конца войны.
Надеемся, никто не выведет из этого рассказа мысль,
