общевойсковых комплектах для разминирования. Рядом верная боевая бельгийская овчарка Драхма. Олег привез ее из кинологического центра в Подмосковье и души в ней не чаял: кормил, поил несколько раз в день, расчёсывал, следил за лапами. Иногда даже ночевал рядом, на топчане возле вольера. Как и Алекс своего Волчка – бесконечно преданного ему ротвейлера с умными глазами и одним рваным ухом…
– Доктор, что с вами?
Ольга тихо дотронулась до руки Олега, который внезапно застыл посередине кабинета. Олег стряхнул наваждение: нет больше Алекса, и Волчка тоже нет – погибли во время ставшего известным на весь мир новогоднего налета дронов на авиабазу, Олег сам тогда получил несколько осколков в голову. А Драхма потеряла глаз.
– Простите… Зовите собаку. Только стойте рядом со мной.
Олег отрегулировал высоту стола для осмотра, кивнул Ольге и пока Волчок, вспрыгнув, осторожно осматривал и обнюхивал поверхность, быстро вогнал ему иглу с лекарством, временно парализующим движение. И злорадно хмыкнул, когда увидел обиженный взгляд пса, у которого разъехались и подломились лапы. В комнату зашел помощник и покатил столик с собакой по коридору в рентгенкабинет, а Олег сел заполнять медицинскую карточку нового пациента.
– Так: имя, порода, возраст…, как давно принимал наркотики и алкоголь?
– Что??
Олег повернулся и строго поглядел на хозяйку Волчка.
– Так полагается. Я задаю вопросы, вы отвечаете. Или вы что, не знаете, когда?
Ответом ему был тихий смех. Такой же, как голос. Низкий, шершавый, будто царапающий душу. Ольга подошла ближе и присела на стул для посетителей.
– Смешно. А когда Волчок опять станет…
– Драчливым?
– Подвижным.
– Сейчас сделают рентген, нужно исключить опухоль и кисту. Инфекции, думаю, тоже нет, но кровь на анализ все равно возьмут. Я склоняюсь к черепно-мозговой травме. Не вспомните? Что-то было?
– Две недели назад… да… Мы отвлеклись, а Дима со своим кубиком не заметил и шагнул на проезжую часть. Волчок тогда прыгнул и толкнул его, а сам попал прямо под колеса, прокрутился там, но выскочил, еще и вслед машине бежал и лаял. Мы думали, обошлось.
Олегу почему-то стало неприятно.
– А мы, это вы и муж?
– Мы – это я и моя сестра. Дима – мой племянник. Мы воспитываем его вдвоем с сестрой.
Олег скупо улыбнулся.
– А можно, я буду называть вас Лёля?
– Почему Лёля?
– У меня девушка была в академии. Тоже Оля. Вы не похожи совсем.
– Плохие воспоминания? Она вас бросила?
– Да, представляете? Ради парня с крутой тачкой.
– А вы?
– А я закончил Академию и ушел в армию. Кинологом. А потом в Сирии служил. Разминировал Алеппо.
Олег немного хвастался и даже не скрывал этого: он рассказывал о себе лучшее – хотел понравиться.
Ольга смотрела ему в глаза и молчала. Молчала. Молчала. И вдруг:
– Вы можете называть меня Лёля. Только после того, как Волчок вернется домой. Здоровый.
Это было… обещание будущих встреч. «После того, как…» Ну, и совсем немножко шантаж. Олег опять улыбнулся. Может, вот она, его девушка? Не красавица: лицо неправильное, волосы русые прямые, не слишком густые, до плеч. Не модель с длинными ногами. Зато глаза и голос… И верная. Это точно.
Раздался звонок мобильного. Олег взглянул на экран, Юрка, конечно, кто еще может так не вовремя позвонить.
– Извините, брат,– шепнул он и отошел к окну.
– Что значит, решили завтра идти? А меня кто-нибудь спросил? – услышала Оля, – а куда идти, тоже решили? Ах, в Царицынские подземелья! А что ж не в Домодедовские катакомбы? Там наверняка тоже Черного Монтера видели. В общем так. Карты нет. Маршрута нет. Без подготовки я тебе запрещаю куда-либо идти. А молодые без нас не пойдут. Да. Да, вот такой я. Вечером поговорим, у меня прием.
Олег постоял, глядя в окно, успокаиваясь, и повернулся к Оле.
– Юрка, младший брат. Диггерством увлекается, еще не все тараканы из головы разбежались. Ну, и я с ним спускаюсь. Мало ли что. Приглядываю.
– Олег, а о каких картах вы говорили?
– Картах метро, картах прилегающих к ним подземелий, катакомб, схемах строительства новых веток метро, все, что может пригодиться в поиске. У нас погиб… приятель… Мы хотим выяснить, что произошло.
Ольга на минутку прикрыла глаза, а когда распахнула, в них светилось торжество.
– А мы с сестрой работаем в архиве Метростроя. Оцифровываем документы. Попадаются схемы, нарисованные по результатам исследований диггеров, есть и воспоминания Стеллецкого, и разные архивные материалы. Но за достоверность не поручусь. Хотите, я принесу вам копии? Послезавтра?
Олег замер.
– Это ужасно, то, что я сейчас скажу, но я рад, что Волчок попал под машину, – медленно произнес он.
***
В глубоких синих сумерках наступающего лета темное небольшое здание, окруженное с двух сторон подступающим лесопарком, казалось бы пустым, если бы не перебрехивание нескольких собак в вольерах за забором и одиноко светящееся окно на первом этаже. За окном шел горячий спор. Ольга позвонила днем и сказала, что все подготовила, пусть кто-нибудь подъедет попозже вечером к ним с сестрой домой, заберет. И теперь целый ворох копий рисунков, схем, вырезок из старых газет, карт разного времени, грудой лежал на столе. Сама Ольга тоже приехала, рассказать, если что-то непонятно, как она пояснила. На самом деле ей было интересно увидеть «живых» диггеров и хоть немного поучаствовать в приключении. На полу лежала Драхма. Она лениво постукивала хвостом, одним глазом зорко наблюдала за собравшимися и приподнимала настороженно уши, когда спорщики начинали говорить слишком громко.
– Что ты мне тычешь в лицо эту древность?
Юра отталкивал руку брата с добротно выполненным рисунком-схемой и надписью: « 1978г»
– Ты проходки здесь видел?
Олег начинал закипать:
