новую зарю
Перед делом трудным,
Как прекрасно, говорю,
Просыпаться утром.
Еще не вечер
Поутру в прибрежном краснотале
В камышовой чаще, на реке
Мы когда-то время коротали
С тальниковой удочкой в руке.
Там, на мелководье, на излуке,
Где в тумане не видать ни зги,
Попадались окуни и щуки,
Не считая всякой мелюзги.
В понизовие дымок клубится,
Утренние травы в серебре.
Хороша душистая ушица,
Сваренная прямо на костре.
Неуемный детский дух свободы,
Он в природе всюду на виду,
В те незабываемые годы
По тропинкам памяти иду.
Я иду, ступая через годы,
Весь с природой воедино слит,
И воскресший детский дух свободы
Пятки жжет и мысли теребит.
Митингуют шумные сороки,
Попусту кузнечики скрепят,
И дубы, как истые пророки,
Болтовню их слушать не хотят.
Рыбу ловят рано на рассвете,
Уток бьют в осенний перелет,
А меня затягивают сети
Постоянно, то есть круглый год.
Я иду судьбе своей навстречу,
По пути бывает нелегко,
Но, как говорят, еще не вечер,
До заката ой как далеко.
Лопух у дороги
Лопоухий лопух у дороги
Необузданным соком набух,
Лезет, глупый, козлом тонкорогим
Под колеса…
И правда – лопух.
Ребятня деревенская топчет,
Мнут колеса, копыта коней,
Глядь, наутро опять он полощет
Широченные чаши ушей.
Выжил все-таки и оперился,
Превратился в колючий репей,
Ни на сколечко он не смирился
С неудачливой долей своей.
На угрюмого черта похожий,
Хуже дьявольского Сатаны,
Злобно стал непутевых прохожих,
Как зубами, хватать за штаны.
Козлик мимо шагал, ел колючки,
И репейник совсем не со зла,
А в отместку за прошлые штучки
Укусил молодого козла.
Это он, греховодник бодливый,
Опустив крутолобую вниз
И мотая козлиною гривой,
Его листья прожорливо грыз.
И в хвостах лошадей угнездился,
И в штанах у людей затвердел,
Он на них за грехи не сердился,
О добре он напомнить хотел.
Напоит сам себя и накормит,
А позднее, к началу зимы,
Он укроет окрепшие корни
Сам собой, чтоб увидели мы,
Как на зло погубителям этой
Первозданной земной красоты,
К удивлению Белого света,
Светлым цветом распустит цветы.
Изойдется томительным соком,
Горделивою статью своей…
О красивом, о чем-то высоком
Мне напомнил обычный репей.
Бег времени
Время летит ослепительно быстро,
Посвистом ветра, галопом коня.
Мы на земле – мимолетные искры,
Но не сгораем до судного дня.
Черпаем светлость в пришедшем рассвете,
И не считаем ни бед и ни лет.
Каждый стремится оставить на свете
Доброе дело и значимый след.
Было и есть с сотворения века,
И остается до нынешних лет
Веха в полвека для человека –
Время успеха и время побед.
Мамина молитва
Мама испечет пирог,
На столе его разрежет
И немного за порог
Кинет птичкам крошек свежих.
Клюй, заморыш воробей,
Клюйте, бедные синички,
За страдания людей
Помолитесь Богу, птички.
Птицы певчие поют
Да за пищей рвутся к битве,
Все они съедят, склюют,
Не подумав о молитве.
Грешны мы… И день ко дню
Люди грех вершат, наверно,
Высоко теперь ценю
Мамину святую веру.
Есть икона, стол неплох,
Хлеб не чаем запиваю,
А вот кинуть птичкам крох
Очень часто забываю.
За забывчивость мою
Надо б маме помолиться,
Но давно уже в раю
Мама – ангельская птица.
О погоде
Прогнозы погоды ошибочно-лживы,
Метеорологи, как доктора,
Нам напророчили лето дождливое,
Вышло: все лето палила жара.
Солнце само до предела устало
Огненной лавой палить и сиять,
И никакими земными уставами
Жуткой стихии жары не унять.
А ведь зимой мы мечтали о лете,
Чтобы морозы ушли со двора.
Так повелось, человеку на свете
Холод противен и в тягость жара.
Нашей прекрасной и доброй природе
Трудно желаньям людей угодить,
Мы при любой благодатной погоде
Ждем перемен…
Начинаем хулить
То затяжные дожди, то ненастье,
То утомительно-длительный зной,
Не сознавая, что истина счастья
В каждом мгновении жизни земной.
Мне не страшны никакие угрозы
Лютой погоды…
Кричу я:
– Держись!
Чередованье жары и мороза –
Это и есть настоящая жизнь.
Дуэт
Утром птичий хор поет…
а соловей-то
Заливается вовсю на все края,
И никто из них не ведает, что флейта
Или скрипка
Посерьезней соловья.
Было, есть и будет так от века,
Ничего здесь удивительного нет:
Рукотворное творенье человека
И природа вся
Слились в один дуэт.
Стало бы вольготней
нашим рекам,
Грудью всей вздохнул бы
белый свет,
Если бы природа с человеком
Навсегда слились в один дуэт.
Абстракционистам
Целый воз неумелых абстракций
Виснет в зале на грустной стене,
Кучей старых, пустых облигаций
Этот мусор представился мне.
Крылья режут, возвышенность тушат,
Объявляют реальности бой
И еще неокрепшие души
Губят мерзкой никчемной мазней.
Созерцателям скажем банально,
Посмотрите Ван Гога, Дали…
Их абстракции все же реальны,
От небес они и от земли.
О глазах голубого апреля,
О любви, уносящей в зенит,
Гениальная кисть Рафаэля
Удивленной толпе говорит.
О широких полянах росистых,
О природе…
намедни и днесь
Высоко живописцы России
Нам поют лучезарную песнь.
…Ну, а те, -
без нужды и без просьбы,
Пишут-мажут стилом по воде.
Для абстракции место нашлось бы,
Надо знать:
что, когда,
да и где.
Пурга
Воет вьюга, хоть в сугроб ложись,
С головы до пят – мороз по коже,
Думаю невольно:
наша жизнь
На пургу зловещую похожа.
Весь вконец продрог и сбился с ног,
В рыхлом снеге вязну по колено,
Вижу рядом прошлогодний стог,
Подошел к нему, зарылся в сено.
Здесь, в степи, ни друга, ни врага,
Только снег беснуется и кружит.
Я готов хоть к черту на рога,
Но пурга метелит и утюжит.
Выполз из-под стога в снеговей,
На дорогах пасмурно и колко,
В океане человеческих страстей
Я и правда – как в стогу иголка.
Жуткий ветер колошматит в грудь,
Все вокруг незнамо, незнакомо,
Еле-еле одолел я путь
От развилки до родного дома.
Не желал бы тем, кто вышел в путь,
Ни пурги такой,
