– Какая ты всё-таки юная, – сказал Йан, и тяжёлая ладонь опустилась мне на макушку. – И глупая. Думаешь, я тебя теперь брошу? Да бог с тобой, Нуала! Просто ты плачешь, а я не могу заниматься любовью с женщиной, которой это не нравится. Мы сделаем перерыв, ты успокоишься и отдохнешь, а завтра видно будет.
Я с трудом разжала стиснутые пальцы, и посмотрела на большое кровавое пятно. Значит, он не отвергнет меня. Нужно было срочно исправлять содеянное, но как? Меня всё еще трясло от страха.
– Постель нужно перестелить, – сглотнула я.
– Кажется, там есть чистые простыни. Только обещай, что не пойдешь стирать.
– Но как о нас подумают?
– Как о путешественниках, у которых были раны. А вообще-то мне всё равно.
Он взял меня под локти и поднял с колен, а потом вытер мокрые щеки ладонями.
– Йан… – попробовала снова извиниться я, но мужчина перебил:
– Не нужно.
Он скатал и отнес простынь в купальню, и я пошла следом. Оба были голыми, и по очереди умылись. Мне было неловко после случившегося, и стыдно собственной слабости.
– Я приготовлю кровать, – сказал мужчина и вышел, оставив меня с полотенцем в дрожащих руках, растрепанную и бледную, с красными глазами. Возможно, он ушёл, чтобы я могла привести себя в порядок, но мне казалось, что я просто ему неприятна.
Я быстро смыла кровь, кое-как причесалась и заплела влажные волосы. А, вернувшись в комнату, застала Йана, уже одетого, сидящим на постели.
– Я хотела сказать, что очень сожалею. Обещаю, что больше не буду плакать. Ты можешь продолжать, если хочешь.
– Не все девушки могут в первую же ночь получать удовольствие. Тебе, наверное, было очень больно?
– Да, – призналась я, не глядя на него. – Но ведь это пройдёт?
– Да.
– Тогда ты можешь…
– Нет, – резко отозвался он, потом смягчился и поцеловал меня в лоб. – Давай спать.
– Солнце ещё не село.
– Но ты устала.
Он был напряжён, и я догадывалась, почему. Мы не закончили начатое, и Йан, несмотря на свою удивительную доброту, радости не испытывал. Я настолько не ожидала от него пощады, что желала повернуть время вспять и стать достойной подобной заботы. Ту же Фрэн муж явно не щадил…
– Пожалуйста, давай попробуем снова, – наконец решительно произнесла я. – Обещаю быть стойкой и доставить тебе удовольствие!
Я вздрогнула от его усталого смеха.
– Эх, ты! Много ли знаешь об удовольствии?
– Ты мне подскажешь, научишь…
– Я не против учить и подсказывать, но не сейчас. Дай мне время подумать и решить, как лучше сделать, Нуала. Поспи.
Я вдруг почувствовала, как сильно устала. Если он принял решение – никакие извинения не помогут. Я шёпотом пожелала ему доброй ночи, тихонько обняла его руку и через минуту уснула, погружённая в безрадостные мысли о предстоящих испытаниях.
Темнота не была кромешной, но я всё равно напугалась. Попыталась нащупать Йана рядом с собой, и чуть не вскрикнула, когда объяла только прохладную пустоту. Я бесшумно села на постели, огляделась – и неслышно вздохнула от облегчения: он стоял возле окна, окутанный ярким лунным светом. Расслабленное нагое тело казалось каменным, спутанные кудри влажно сияли. Помылся в холодной воде, когда я уснула?
– Не спится?
Он обернулся и кивнул. Глаза были серые, напрочь лишённые цвета, но в них читалась улыбка.
– Я люблю ночь. Для того, чтобы отдохнуть, мне достаточно нескольких часов после полуночи. Но приход тьмы я встречаю любованием.
Я протянула руки и кончиками пальцев погладила его грудь.
– Я напугалась, когда не ощутила тебя рядом.
– Ты быстро привыкла, – отозвался Йан, накрыв мои ладони своими. – Мне это по нраву. Хочешь, чтобы я вернулся в постель?
– Да, пожалуйста.
Я жаждала его. Хотела, чтобы вернулось то восхитительное ощущение, которое предшествовало нашему единению… Но, не понимая себя, жаждала и новой боли, новых глубоких движений, и поцелуев, которые отнимали дыхание.
– Йан, можно мне попросить?
– Проси, и я постараюсь выполнить твою просьбу.
– Я хочу, чтобы мы снова занялись любовью, – выговорила я и покраснела. – Сейчас. Я нуждаюсь в тебе, и смогу всё сделать хорошо, справлюсь со страхом, потому что… – задохнулась от волнения и закончила упрямо, не желая сдаваться: – Потому что мне понравилось. До того момента, как ты оказался внутри…
– Но я снова буду внутри, малышка, – хрипло сказал он. – И во второй раз не смогу тебя пощадить.
– И не нужно. Я больше не заплачу!
Его губы дрогнули.
– Мне безумно нравится, когда ты так настырна и взволнована. Ладно, давай продолжим начатое, тем более что я не придумал иного выхода, кроме как пробовать снова и снова.
Он лёг и увлёк меня за собой. Я попробовала было упасть на спину, но мужчина усадил меня к себе на живот.
– Так ты сможешь контролировать проникновение и в случае чего сразу скажешь мне, когда пора замедлиться или остановиться.
Я растерянно кивнула. Обещала быть храброй – буду! И не важно, что всё происходящее и смущало, и пугало одновременно. Йан положил ладонь мне на спину:
– Наклонись. Ниже, малышка. Ещё ниже. Вот так. Теперь медленно опускайся…
Снова это тягучее болезненное ощущение, но удивительно, как изменилось моё тело! Теперь мне уже не так трудно было принять Йана, правда, я тотчас выдала себя, закусив губы.
– Пока что это наш предел, – сказал он. – И я помогу тебе. Вот так, вверх, а затем не спеша вниз. Терпимо?
– М-м-м… Да. Да, хорошо.
Он проникал в меня едва ли вполовину возможного, и мне всё больше нравилось чувство наполненности и медленный, бесконечный ритм. Сильные руки на моей талии, синий огонь его глаз, и тихая, сдерживаемая страсть. Я попыталась подстроиться, неуверенно двинула бедрами, и Йан ответил прекрасной лаской: коснулся губами моей груди. Дрожь пробежала вдоль позвоночника и охватила живот, чувство незавершённости манило. Что-то болезненно пульсировало внутри, и я захотела большего.
– Вот теперь ты моя, – довольным, тихим смехом рассмеялся мужчина, и, прижав меня к себе, перекатился на живот. – Уже не так больно?
– Теперь скорее трудно… и приятно.
Он устроился меж моих бедер, нежно сжал мои ноги, разводя их шире, и неспешно вошёл, давая возможность расслабиться. Однако я уже не боялась. Я удовлетворенно прикрыла веки, и слегка выгнулась ему навстречу. А потом и вовсе замерла, чувствуя, как в теле скапливается странная, напряженная истома. Неведомое, вкусное чувство стремительно нарастало, и чем глубже проникал Йан, чем сильнее его пальцы сжимали мою грудь, тем более острым было ощущение. Теперь-то не боль пугала меня, а то новое, тягостное томление, которое я не могла контролировать.
