большинство из них либо бесцельно блуждали, либо пялясь на кончики своих пальцев, либо изучая пятна на стенах. Временами кто-нибудь издавал собачий лай или начинал хлопать в ладоши, но никто из них не обращал на меня ни малейшего внимания и даже не смотрел в мою сторону, как если бы аутисты активно практиковали своего рода отчаянное избегание. Тем не менее, мы продолжаем пытаться найти способ наладить с ними связь, чтобы войти в их миры и привести их в наш.
Единственное, что огорчает, так это отсутствие у них контакта с другими людьми. Пока всё, что мы знаем — они могут быть вполне счастливы в пределах своих реалий, по сути охватывающих гигантские вселенные, исполненные невероятным разнообразием форм и отношений, с интересными и захватывающими видами и вкусами, запахами и звуками, которые нам себе и не представить. Было бы интересно заглянуть в такой мир хоть на один восхитительный момент. Решились ли бы мы остаться там — это уже другой вопрос.
БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Всё ещё пытаясь вплотную заняться тем, что я подозревал под датой предстоящего «отбытия» прота, я вышел прогуляться по саду, где в самом разгаре шла игра в крокет, хотя невозможно было определить, какие там действовали правила. Позади этого цирка я обнаружил Клауса, ведущего поверх подсолнухов оживлённую беседу с Кассандрой — женщиной за сорок, имевшую способность прогнозировать определённые события с непостижимой точностью. Как ей это удаётся — загадка для всех, в том числе для неё самой. Проблема Кассандры в том, что она не находит никакого интереса в чём-либо ещё. Попав к нам, она находилась в состоянии, недалёком от голодной смерти. Первыми её словами при виде представшей пред ней лужайки с множеством здешних кресел и скамеек, с которых она могла созерцать небо, были: «Думаю, мне здесь понравится».
Была одна область, в которой она превосходила другие — это погода. Возможно, из-за того, что большую часть времени она проводила вне стен — и зимой, и летом. Если вы когда-нибудь слышали будничные прогнозы бесстыжих телесиноптиков, вы знаете, что предсказания их очень часто ошибочны. Кэсси же, как правило, оказывается права относительно периодов до двух недель со дня своих прогнозов. Я слышал даже, как Виллерс, её лечащий врач, советовался с ней об условиях предполагаемой прогулки в зоопарк, прежде чем утвердить установленную дату. (Когда Милтон услыхал, что погода ожидается ясная, он заметил: «Будет ясно? Конечно, тогда мы должны переждать, пока не станет лучше»).
Животные тоже, кажется, знают, когда грядут изменения в погоде, вероятно, по причине тонкой чувствительности к изменениям в атмосферном давлении или влажности, хоть и не столь заблаговременной. Наверное. Но как объяснить её поразительную способность предсказывать с более чем девяностопроцентной точностью, кто станет следующим президентом или победителем Суперкубка, за недели и даже, месяцы до этого? Подобного ни одно животное не сможет проделать. (По слухам, Виллерс имел некоторую выгоду с её бессвязных высказываний, которые зачастую хранил для себя, ссылаясь на врачебную тайну). Что видит она в солнце и звёздах из того, чего не можем увидеть все мы?
Я также видел Фрэнки, ковыляющую вокруг лужайки под её всегдашней чёрной тучкой. Её неспособность строить человеческие отношения, кажется, родственна некоей форме аутизма — возможно, в этом замешана сходная часть мозга. Однако, в отличие от подлинных аутистов, она не имеет проблем в общении с персоналом и её собратьями-пациентами, хотя выражения её подобны едким комментариям или резким выпадам. Являются ли эти пинки умышленными, я сказать не могу, но она была одной из тех пациенток, которым прот, как я надеялся, мог бы помочь вопреки его собственным опасениям относительно человеческой любви.
В дальнем углу я заметил ещё нескольких больных, столпившихся под тенью большого дуба, словно стадо овец, прячущееся от жара августовского солнца, разве что лица их были обращены внутрь. Я подумал, не случилось ли чего. Но, когда отправился в их сторону, то увидел среди них прота. Он рассуждал о той или иной теме, полностью подчиняя себе всё их внимание. Даже Рассел был тих. Как только я подошёл к ним, заверещал мой пейджер.
Я поспешил к телефону и набрал номер офиса.
— Это мать Роберта Портера, — сказал оператор. — Вы можете принять вызов?
Я попросил переключить меня.
Миссис Портер получила моё письмо и, разумеется, хотела знать, как Роберт. К сожалению, я мог сказать ей лишь, что до сих пор был вполне доволен его прогрессом, но предстояло сделать ещё немало работы. Она спросила, когда ей можно будет приехать, чтобы увидеть его. Я сказал, что сообщу ей, когда её сын будет достаточно здоров для этого. Разумеется, она казалась разочарованной, но согласилась подождать дальнейшего прогресса. (Я не стал упоминать о вероятности для неё найти его в том же состоянии, что и пять лет назад, когда она была здесь).
Я вернулся в сад. Виллерс ушёл, оставив Кассандру дальше разглядывать небеса. Прот так же ушёл, и остальные, лишившись своего притягательного лидера, бесцельно толпились вокруг дуба. Фрэнки по-прежнему в одиночестве проклинала ветер.
— Доктор Флинн вчера был здесь с ещё одним астрономом и физиком, — сообщила мне Жизель во время обеда в столовой для персонала. — Я предоставила ему час с протом. Никогда не видела, чтобы кто-то так стремился встретиться с кем-то ещё. Он практически нёсся в палату к проту.
— Ну, узнал он что-нибудь, чего не знал ранее?
— Он не получил всего, чего ожидал, но, кажется, был уверен, что оно того стоило.
— Почему же он не получил всего, чего ожидал?
— Прот побоялся, что он использует некоторую информацию в своих корыстных целях.
— Этого следовало ожидать. Конечно, это также может означать, что прот знает не все ответы.
— Я так не считаю.
— Какого рода вопросы задавал ему Флинн?
Она откусила громадный кусок сэндвича и продолжила — челюсть у неё размером с яблоко.
— Одной из вещей, которые он хотел узнать — насколько стара вселенная.
— Насколько же?
— Бесконечно.
— Что?
— Вспомните — она постоянно расширяется и сжимается во веки веков.
— О. Верно.
— Флинна ответ не удовлетворил. Он спросил, насколько продолжительно последнее расширение.
— Что сказал ему прот?
— Он сказал: «Откуда вам знать, что она расширяется?» Флинн начал объяснять эффект Доплера, но прот прервал его со словами: «Когда ВСЕЛЕННАЯ находится в фазе сжатия, вы будете иметь всё тот же допплеров эффект». Флинн сказал: «Это нелепо». Прот сказал: «Слова истинного хомо-сапиенса».
— Что-нибудь ещё?
— Да. Он желал знать, как много планет в нашей галактике,
