— И что же мне ему сказать? — спросил Данте.
— А это уж твоя головная боль, — с усмешкой ответил Боунс. — Но насчет меня держи рот на замке. Запомни: одно только твое слово — и ты покойник. Но к счастью для тебя, у милорда есть еще кое-какие планы насчет Хоксли. Так что твои услуги, возможно, потребуются.
Тут Робби Боунс отошел в угол комнаты и, взяв завернутое в бумагу полотно Гейнсборо, направился к выходу.
— Куда ты это тащишь? — спросил Данте. Он считал себя подлинным ценителем искусства, и его ужасала одна лишь мысль о том, что этот отвратительный субъект может сделать с прославленным шедевром.
— Милорд знает, что Хоксли хотел заполучить это, и потому оставит картину себе. Ты можешь скрываться от Хоксли, но не покидай Лондона, Данте. А в следующий раз, если эта девчонка снова окажется у нас на пути, я сам о ней позабочусь.
Глава 8
Маркус поднимался по ступенькам внушительного особняка на Беркли-сквер с таким же энтузиазмом, с каким осужденный на смерть поднимается на эшафот. Он хотел бы отложить этот визит, но чувство долга возобладало. Сжимая зубы, Маркус постучал в дверь массивным медным молотком.
Дверь тут же распахнулась, и перед ним предстал мрачного вида дворецкий. В изумлении уставившись на Маркуса, он проворчал:
— Лорд Ардмор не ждет вас, мистер Хоксли.
— Я уверен, Бентли, что сегодня отец захочет со мной поговорить. — Шагнув в холл, Маркус спросил: — Где он?
Дворецкий в растерянности заморгал. Поспешно закрыв дверь, он осведомился:
— Сэр, может быть, вам лучше подождать в гостиной? А я пока сообщу лорду Ардмору о вашем приходе.
— Прекрасная мысль, — кивнул Маркус. — Было бы также неплохо, если бы вы сообщили о моем визите и моему брату.
Маркус прошел через холл и остановился у двери гостиной. Бентли же метнулся в противоположном направлении.
Как только дворецкий скрылся из виду, Маркус развернулся и направился в библиотеку.
— Не собираюсь ждать в гостиной! — пробурчал он себе под нос. Впрочем, Маркус почти не сомневался: дворецкому были отданы строжайшие распоряжения не звать хозяина дома в том случае, если младший сын вдруг нанесет визит. Следовательно, Бентли должен был вернуться с сообщением: мол, лорд Ардмор сейчас слишком занят, поэтому примет младшего сына в другое время, а когда именно — пришлет записку.
Но Маркус категорически не желал ждать. В конце концов, он пришел в дом своего детства — и плевать, как к нему сейчас относится его отец.
Как он и предполагал, отец сидел в библиотеке за своим массивным письменным столом. И как всегда в это время, читал последний выпуск «Королевской гончей».
— Доброе утро, отец, — сказал Маркус, переступая порог.
Рэндалл Хоксли, граф Ардмор, на мгновение замер. Затем, покосившись на дверь, тяжело вздохнул и нахмурился, явно давая понять, что не очень-то рад встрече с младшим сыном. Хотя графу было около шестидесяти, он казался моложе — его густые темные волосы лишь немного поседели на висках.
— Что ты здесь делаешь?! — Карие глаза лорда Ардмора сверкнули гневом.
Тут в коридоре послышались шаги, а затем в дверях появился Бентли. В смущении откашлявшись, дворецкий пробормотал:
— Я попросил вашего сына подождать в гостиной, милорд, однако…
— Не важно, Бентли, — перебил граф, еще больше помрачнев. — Ведь всем известно, что Маркус никогда не уважал никаких правил и установлений.
— Ошибаетесь, отец, — заметил Маркус, усаживаясь. — Подобным образом я относился только к вашим правилам и указаниям.
Бентли поспешно скрылся за дверью. Граф хлопнул по столу охотничьей газетой и в раздражении проговорил:
— Ты пришел мучить меня на глазах у слуг? Или есть какая-то другая причина твоего несвоевременного визита?
— Прошу прощения, отец, если я прервал ваше чтение. — Маркус криво усмехнулся. — Но я пришел к вам с доброй вестью. Я женюсь.
Ардмор посмотрел на сына с искренним удивлением:
— И кто же она?
— Леди Изабель Камерон, дочь Эдварда Камерона, графа Молверна.
— Ты шутишь?!
— Нет, отец. А почему вы так подумали?
— А… кажется, понимаю… — пробормотал граф. — Я слышал о скандале в доме Уэстли. Значит, в этом все дело?
— Что вы имеете в виду, отец?
— Скандал, разумеется. А иначе, зачем бы ей выходить за тебя?
Маркус предвидел такую реакцию отца, но, все же, не удержался от язвительного замечания:
— Я прекрасно знал, что вы не самого лучшего обо мне мнения, отец. Значит, я не дождусь поздравлений?
Лорд Ардмор поморщился и проворчал:
— Я всегда говорил, что ты запятнаешь позором наше имя. И я был абсолютно прав. Сначала ты стал бесшабашным гулякой-игроком, пьянчугой и повесой. Потом произошел этот… отвратительный случай с простолюдинкой, но она предпочла самоубийство жизни с тобой. После этого ты совершенно забыл о своем происхождении и занялся торговлей. И вот теперь ты шантажом завлек высокородную леди в брачные сети, чтобы избавиться от обвинения в воровстве, так как в противном случае…
— Довольно, отец! — раздался вдруг зычный и властный голос.
Маркус с отцом тут же повернулись к двери. У порога стоял Роман Хоксли, наследник титула и старший сын графа. Роман был высок и темноволос, но в отличие от темноглазого Маркуса он обладал пронзительными ярко-зелеными глазами, и сейчас глаза эти поблескивали.
Приблизившись к младшему брату, Роман протянул ему руку.
— Что ж, думаю, что было бы уместно поздравить тебя, Маркус, — проговорил Роман. — Ты уж прости, но я случайно подслушал ваш разговор…
Поднявшись со стула, Маркус пожал протянутую руку. Коротко кивнув, ответил:
— Благодарю, Роман.
Роман же подошел к шкафчику с напитками и, обернувшись, спросил:
— А не выпить ли нам за прелестную леди Изабель Камерон? — Наполнив три стакана, он один из них протянул отцу.
— Да, пожалуй… — пробормотал лорд Ардмор. — Сейчас мне и впрямь не помешает выпить.
— Нет смысла сердиться, отец, — сказал Роман. — Ведь не каждый день кто-то из ваших сыновей обручается.
Рэндалл Хоксли снова нахмурился.
— Я все же ожидал, что первым будешь ты, Роман. Но раз уж так случилось… — Граф криво усмехнулся. — Возможно, Маркус даст тебе несколько полезных советов и объяснит, как окрутить богатую наследницу.
«Похоже, отец ради каких-то своих целей старается стравить нас с братом», — подумал Маркус. Роман же вдруг рассмеялся и, покосившись на отца, проговорил: