краснею.
— Руки. Убери.
Я мотаю головой. Нет. Боже. Я не могу убрать рук. Я же ужасно выгляжу. Просто отвратительно. И я помню, как вчера смеялись одноклассники с того, что я не смотрю за собой.
— Я сказал тебе убрать руки, Заучка, — последний шаг ко мне, опаляя дыханием лобик.
Я вздрагиваю. Прикрываю глаза и начинаю часто дышать. Пальчики на ногах поджимаются, а в груди всё как-то сладко и мучительно сжимается. Совершенно незнакомое чувство. Я смотрю на свои ноги, на пальчики ног, лишённые покрытия. Меня опаляет жаром тела Артура. Обжигает. А в нос забивается запах тела парня. Я чувствую яркий запах кожи.
Видя, что я не шевелюсь, Артур сам убирает мои руки. Опускает их вниз и выдыхает со свистом сквозь сжатые зубы. А потом и вовсе начинает часто и с надрывом дышать. Его грудная клетка часто вздымается, касаясь моей почти обнажённой груди. Меня трясёт. Колени подгибаются и мне кажется, что я вот-вот рухну. Пальцы парня проводят по моему плечу, ведут по руке вниз, касаются запястья, где часто колотится пульс. А потом ниже, на подрагивающие пальчики. Артур проводит по каждому. Поочерёдно.
Мне кажется, что в грудь вложили свечу, которая сейчас ярко пылает, грозясь выжечь всё дотла. Низ живота опаляет сильнейшей волной странной тянущей боли. А в развилке между бёдрами становится дискомфортно.
Вторая рука Артура оказывается на моей спине. Он с нажимом ведёт по позвоночнику вверх, пересчитывая каждый позвонок. А потом замирает на задней поверхности шеи. Сжимает и поглаживает большим пальцем за ушком. Запрокидывает голову назад и тёмными глазами смотрит в моё лицо.
— Ты солгала, Заучка. Тебе идёт.
— Я… Нет. Оно слишком откровенное. А я… Не для меня такое.
— Замолчи, Заучка. Не беси меня! Надевай платье, — тянет мне чёрное платье с белым воротничком.
— Ты будешь смотреть? — хнычу я.
— Да, — обрубает.
— Я не могу так. Я стесняюсь.
— Мне плевать. Надевай.
Я торопливо, путаясь в ткани, натягиваю платье. Мне кажется, что чувствую, как горячие пальцы касаются низа живота. Когда всё же надеваю платье, парень разворачивает меня к себе спиной и застёгивает пуговицу. Я смотрю на своё отражение и не верю глазам. Платье сидит невероятно прекрасно. Будто это не я отражаюсь в зеркале. А парень за моей спиной не на Ульяну Учкину смотрит таким взглядом. Будто… Будто я красива.
— Берём. Примеряй другое.
— Но… Оно же такое дорогое. Артур, я не могу так.
— Примеряй, — сжимает пальцами плечо.
И мне не остаётся ничего другого, как натянуть на себя белое платье в цветочек. Оно тоже садится идеально. Как и два других платья и брючный костюм.
— Что подошло? — любезно спрашивает Леона.
— Всё. Мы берём всё.
Я давлюсь какао и судорожно кашляю. Боже. Это же сколько работать нужно, чтобы оплатить все платья.
— Артур, так нельзя. Я чувствую себя неловко.
— Заучка, я тебе напоминаю, что ты моя игрушка. И пока я тобой играю, я буду одевать тебя так, как сам этого захочу.
Я расстроенно прикусываю губу и опускаю голову. На некоторое время я забыла об этом. А Артур ледяной водой окатил, как Маша вчера.
— Твою ж мать. Заучка грёбанная, — рычит и хрустит кулаками. — Как же бесишь! До дрожи.
Зло стирает большими пальцами дорожки слёз со щёк. Забирает пакеты с вещами из рук и тащит меня в другой магазин, где покупает рюкзак и чёрные туфли на устойчивом каблуке. Больше примерять ничего не заставляет. Всё выбирает сам.
Я мышью следую за ним, опустив глаза в пол и борясь с предательскими слезами. И в такси не выдерживаю. Отворачиваюсь к окну и глотаю слёзы. Игрушка. Я просто игрушка. Не человек, чью душу разглядели за весом и недорогой одеждой. Игрушка, которую Артур переделывает под себя.
Глава 9
Ульяна
Такси останавливается у моего дома. Я выбираюсь и поворачиваюсь к Артуру, чтобы поблагодарить парня за всё. Но не успеваю. Артур вытаскивает все пакеты с покупками, вкладывает в правую руку, а левой — обхватывает мою ладошку. Ведёт меня в подъезд, подталкивает по ступенькам вперёд. На лестничной клетке достаёт ключи от моей квартиры из рюкзака и открывает дверь. Так самоуверенно и нахально, будто в свой дом заходит. У меня в груди всколыхнулось возмущение, я сжала кулачки и нахмурилась. Но всё равно ничего не сказала, прошла в квартиру, скинула с уставших ног обувь. Присела на пуфик, сложила руки на коленях и подняла взгляд на Артура, который сейчас внимательно оглядывает наш коридор. У меня в груди застревает дыхание. Я внимательно слежу за выражением его лица, боюсь увидеть брезгливость. Но на лице Артура лишь ледяное безразличие. Он подходит к фотографиям в рамках, закреплённым на стене, рассматривает мои детские фотографии.
Артур вскидывает руку и касается стекла, за которым спрятана одна моя фотография. Я хлопаю глазами и смотрю на широкие плечи с недоумением.
Артур поворачивается ко мне, взглядом скользит по испуганному лицу. Останавливает его на моих сжатых кулачках, а потом опускается ещё ниже — на покрасневшие от усталости пальчики ног. Артур тяжело сглатывает. Вижу, как дёргается кадык на его шее — вверх и вниз. А потом Артур хмурится, скрепит зубами и уходит на кухню.
Я нервно тереблю подол своего платья, после чего поднимаюсь и направляюсь следом.
— Кофе нальёшь? — складывает руки на столе, подаётся всем телом вперёд.
Я снова смотрю на то, как под футболкой напрягаются плечи. Как под тканью ходят мышцы.
— У меня нет кофе, — слабым голосом отвечаю я. — Только чай.
— Какой?
— Чёрный, зелёный и фруктовый, — под пристальным взглядом Артура мне становится дико неуютно.
Я отворачиваюсь к столу и начинаю переставлять посуду с места на место, чтобы хоть как-то успокоиться. Но ничего не выходит. Потому что Артур смотрит. Так пристально смотрит мне в спину, что кожа пылает под лёгкой тканью нового платья.
Я набираю воду в чайник, ставлю на огонь.
— Так какой? — сиплым голосом спрашиваю я.
— Чёрный. Без сахара.
Я киваю. Достаю с верхней полки коробку с листовым чаем, после чего всё же осмеливаюсь развернуться к Артуру.
— Я сейчас… На минуточку. Мне нужно переодеться, — я рукой провожу по платью, которое парень заставил меня надеть.
Артур ничего не отвечает. Достаёт прямоугольную белую пачку и зажигалку.
